Книга Институт благородных дэвров, или Гувернантка для варвара, страница 84 – Анна Ледова

– Не-е… Это она над другими типа, что те барашка не заценили. А вот она попробовала нашу стряпню и ей прям понравилось!

– О-ООООО!.. – ещё пуще взвыли дикари, а громче всех Потрошила.

Продолжаться это могло бесконечно. Я, разумеется, придержала при себе услышанную оценку Юна от тех высокородных девиц. Иначе дэвры своими воплями перебудили бы весь Ноош-Тейн. «А вот этот очень даже ничего, – хихикнула тогда Карлотта, косясь на Юна. – И совсем не старый, как все остальные. И хорошенький».

В восемнадцать лет, конечно, всё видится иначе. Даже мои двадцать пять ей, наверное, казались порогом зрелости.Что уж говорить о Чёрном Вепре. Ему, по моим прикидкам, было около тридцати или больше. Действительно, какая возмутительная «старость»… А ведь Тийге был даже младше её самой.

Меня же ждало письмо от матушки, и с ним я устроилась в беседке. Оставаться в доме наедине с Мелли было решительно невозможно. Её душил праведный гнев по отношению к Вангапу, а я только подлила масла в огонь, неосторожно заметив, что в таком её состоянии ей действительно гораздо больше подходит фамилия Ярая, нежели Ризе. Мне удалось выскользнуть наружу, прежде чем в мою сторону полетел фарфоровый сервиз.

Вот матушка была не так деликатна, как Альберт. Она без прикрас сообщила о явных ухудшениях в душевном здоровье отца. И даже с физиологическими подробностями. Эти особенности поведения детей в определённом возрасте госпожа Минци проходила на собственном опыте как мать, я же изучала их как тесса. Могли ли быть между нами секреты… Этот интерес к собственному телу или продуктам его жизнедеятельности обычно характерен для трёх-четырёх лет. У меня сжалось сердце, а горло душили слёзы. Слава богам, это случилось всего пару раз после моего отъезда. Но ещё он почти перестал разговаривать. А временами впадал в агрессию.

Королевский лекарь наведывался регулярно. Прописывал средства, укрепляющие память; советовал играть с отцом в шахматы, когда тот был в ясном сознании, чаще прогуливаться по памятным местам.

Матушка и так будто обзавелась вторым ребёнком, проводя с ним всё своё время. Выводить любимого супруга, уважаемого всеми соседями теви, будто собачку на прогулку, было выше её сил. Кто бы смог упрекнуть госпожу Минци в её многолетней хандре?

Меня она знала хорошо и запретила мне возвращаться раньше срока, если я вдруг сочту это письмо чересчур тревожным. Отец всегда любил меня больше, чем матушка, но расстояние внезапно обнажило её чувства. И в этом категоричном запрете я углядела лишь одно – заботу обо мне; нежелание, чтобы я видела всё это собственными глазами.

Слишком много эмоций принёс этот день. Выжег всю изнутри. Так что когда бесшумно раздвинулись кусты и прекрасно узнаваемая фигура тенью скользнула в беседку, я не испытала почти никаких чувств.

– Поиграешь мне, аурем?

– Простите, господин Риедарс, боюсь, я не в настроении.

Чёрный Вепрь подобрался ближе. Но, видимо, заметил моё подавленное состояние,и не стал подсаживаться вплотную. Я неотрывно смотрела на догорающую свечу на рояле. Письмо я давно убрала в карман, перечитывать эти строки не хотелось – и так каждое слово намертво въелось в память и свербило изнутри.

Кайарахи кивнул и замер рядом безмолвной горой. Но спустя пару минут я заметила, как бегло мелькают его пальцы у шеи. Моё невежливое молчание и не самый любезный отказ всё же вошли в запоздалый конфликт с воспитанием. Тогда я спросила, но больше из вежливости, чем из действительного любопытства: