Книга Просыпайся, любимый, страница 96 – Екатерина Политова

Подцепляю пинцетом щепку Геррии, ломаю на несколько кусочков и бросаю во флакон. Чувствую, что щепка полна силы, полна самойсути Синего Древа. Главное, чтобы она не убила Рафаэля ещё до того, как я успею отдать ему свою силу. Очень этого боюсь, но интуиция подсказывает, что я всё делаю правильно.

Сжимаю матовое стекло и пропускаю через него магию, мою руки горят синим светом растворяя в Белом Древе щепку. Жидкость внутри приобретает яркий голубой оттенок.

Хватаю флакон и бегу к Рафаэлю. Сердце сжимается, не могу его видеть, страшно до безумия! Он выгибается дугой, вцепляется в рубашку, будто не знает, куда деть руки и кошмарно стонет. Опускаюсь рядом с ним и понимаю, что так просто его этим будет не напоить. Он так сильно стискивает зубы, что я слышу, как они скрипят. Пальцами к нему в рот не полезу - боюсь, что от боли может так сжать зубы, что откусит.

Оглядываюсь по сторонам в поисках того, чем можно разжать челюсть. Нужно что-то крепкое, что он не раздавит. Снова иду в лабораторию, нервно обматываю вокруг ручки пинцета бинт плотным толстым слоем, и возвращаюсь.

Какое-то время жду возле Рафаэля, когда его отпустит боль, когда будет передышка, дающая ему хотя бы вдохнуть без сопротивления. Но потом понимаю, что не будет передышки, не остановится всё это, не отпустит его.

Залезаю на диван, сжимая пинцет. Кладу голову Рафаэля на колено, он просто как деревянный, мышцы каменные, он скалится, глядя из-под прикрытых век только ему ведомо куда. Беру пинцет, а в другую руку флакон.

Рафаэль горячущий, затылком больно упирается мне в ногу.

— Я знаю, что ты меня слышишь, — чуть склоняюсь и шепчу ему. — Я дам тебе кое-что, ты должен это выпить. Пожалуйста, ты должен мне помочь. Открой рот, слышишь?

Но он только дергается у меня в руках, но Рафаэль точно в сознании. Боюсь брать его ладонь в свою, потому что в приступе сожмет так, что мало не покажется.

Я придумываю ужасный способ. Он не знал о дневнике Мера. Значит, не знал и кое-что очень важное из него:

— Мер предал тебя. Это он сдал Кристину Вердеру, — произношу я. Это подло, но я рассчитываю на его злость. Злость и душевная боль порой сильнее физической… Он широко открывает глаза и вдруг смотрит на меня снизу вверх, а меня окатывает морозный ужас. Но я быстро беру себя в руки, потому что это осознание у него скоро смоет новой волной боли, он не открывает рот, но я вижу, как слегка расслабляет челюсть и я успеваюпросунуть узкую рукоять пинцета между задних зубов и не зря, потому что его опять начинает выламывать болью. — Я вытащу тебя, и ты отомстишь.

Крепко сжимаю пинцет, сталь держится, вот черт, хорошо что это не мой палец. Аккуратно наклоняю его голову ещё чуть вперед и вливаю голубую жидкость. Боюсь, что сейчас начнет захлебываться, но этого не происходит. Он в сознании, кадык дергается, когда Рафаэль глотает спасительное зелье, которое сейчас начнет его убивать.

Отбрасываю флакон в сторону, осторожно придержав за верхнюю челюсть, вынимаю рукоять пинцета и тоже бросаю на пол. Меняю положение, чтобы удобно было взять его за голову. Черная сетка на коже начинает светиться, Рафаэль хрипит.

Сажусь рядом, обхватив его горячие щеки ладонями, упираюсь лбом в его лоб. Магии не нужны слова. Магия держится на воле, желаниях и нужде. На мыслях. А голова - её главный проводник. Голова и руки.