Книга Серебряные крылья, золотые игры, страница 37 – Иви Марсо

Будет ли она стонать? Задыхаться? Умолять об этом?

Мои яйца напрягаются, когда я достигаю грани, за которой не смогу терпеть ее красивые губы, сосущие мой член. Если я не зароюсь в нее в ближайшее время, меня разорвет на части.

Схватив ее за косу, я с рваным стоном выхожу из ее рта.

Мой голос хриплый, когда я приказываю:

― Теперь ложись.

Она прикасается пальцами к своим распухшим губам с таким видом, будто не может поверить в то, что только что сделала. Она откидывается на подушки, а я забираюсь на нее сверху, как зверь, готовый заявить права на свою добычу. Мои мышцы напряжены. Мой пульс стучит в ушах.

Я могу сорвать с нее эту ночную рубашку…

― Бастен, ― говорит она задыхаясь с пылающими глазами, ее тон быстрый и безрассудный. ― Я хочу, чтобы ты сжал мои запястья, как тогда, когда мы лежали на полу.

Адамово яблоко подпрыгивает у меня в горле. Неужели моя маленькая дикая кошечка просит о том, о чем я думаю? Если да, то в постели она смелее, чем я думал. Такая испорченная. И хотя я фантазировал об этом много ночей, я хочу быть абсолютно уверенным, что понял ее правильно.

― Вот так? ― спрашиваю я, поднимая ее запястья над головой и прижимая их к матрасу.

Она стонет самым восхитительным образом. Ее бедра двигаются под моими, как будто мы снова боремся, как будто она хочет почувствовать то дразнящее трение, которое было в прошлый раз. Снова почувствовать эту борьбу за власть.

― Ах, ― говорю я. ― Так вот что тебе нравится. Ты хочешь, чтобы я удерживал тебя, Сабина?

Ее большие круглые глаза умоляют меня, говоря, что она не знает точно, чего хочет ― или, по крайней мере, как выразить это словами.

― Ты должна это сказать, ― бормочу я.

Она говорит:

― Трахни меня так, будто мы деремся.

Она даже не представляет, какой эффект производят на меня эти слова.У меня стояк практически с первой встречи с ней, но именно в ту ночь, когда она попросила меня научить ее драться, мое влечение переросло в одержимость. Ощущая ее извивающееся тело под своим, слушая, как пульс учащается в ее венах, пока не захлестывает…

Я поднимаюсь на колени и перебираюсь через нее, отбрасывая назад свои волосы, выбившиеся из узла на затылке. Ее глаза следят за каждым моим движением, когда я слезаю с кровати и открываю ящики ее шкафа, роясь в них, пока не нахожу два шелковых пояса для халата.

Намотав их на ладонь, я возвращаюсь к кровати и привязываю ее левое запястье к изголовью. Она протягивает мне руку, но в ее глазах столько же страха, сколько и предвкушения, пока я связываю ее. Затем перехожу на другую сторону и проделываю то же самое с другим запястьем, пока ее руки не оказываются зафиксированными над головой.

По пути назад я подбираю с пола кинжал, который дал ей.

― Что ты делаешь? ― вздыхает она.

― То, о чем ты просила. ― Я набрасываюсь на нее, прижимаю нож к подолу ее ночной рубашки, разрезаю ткань по центру, а затем отбрасываю ее в сторону. Наконец-то. Боги, как же я мечтал об этой груди!

Ее запястья привязаны к кровати, и она не может помешать мне ласкать ртом ее соски.

Она стонет и выгибает спину, как кошка. Ее ноги обвиваются вокруг моих бедер, когда она пытается прижаться ко мне без помощи рук.

Я упираюсь основанием ладони в ее бедра, прижимая к себе ее извивающуюся попку. Мой член напрягается и вздрагивает, чувствуя близость ее влажного жара. Я впиваюсь зубами в ее нижнюю губу, срывая поцелуй, который превращается в сражение языков друг с другом.