Книга Серебряные крылья, золотые игры, страница 186 – Иви Марсо

Счастливые слезы наполняют мои глаза, а на губах растягивается радостная улыбка. Я не пытаюсь вытереть их. Они знаменуют конец моей борьбы. Начало новой жизни.

Листья мягко шуршат, когда сенокосная змея пробирается ко мне. На ветви садятся новые птицы. Яркие медные бабочки покрывают ствол дуба. Уголком глаза я вижу, как из куста ягодника с любопытством выглядывает заяц.

Третий июньский жук садится мне на плечо, и Бастен с тихим фырканьем сбрасывает его.

Он взлетает и с жужжанием кружит над дубом.

― Бастен! ― ругаю я.

― Ты моя, маленькая фиалка. Впервые по-настоящему моя. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне. — Он проводит рукой по моей шее и притягивает меня к себе в очередном поцелуе.

Он лишает меня воздуха. Его губы властные, собственнические. Его руки обхватывают мой затылок, большие пальцы перебирают мои шелковистые волосы, когда он углубляет поцелуй.

Я тянусь к нему, желая большего. Мои губы уже опухли, но я не остановлюсь, пока на наших губах не появятся синяки. Бастен однажды сказал мне, что будет любить меня одинаково, простолюдинку или принцессу, и теперь я могу сказать то же самое. Мне все равно, что он вырос на улице. Мне все равно, что он Валверэй по крови. Боги, мне даже не важно, что он законный король.

Лишь бы он был моим.

Его язык просит входа, и я впускаю его. Он проводит языком по моему нёбу глубоким, требовательным движением. Я зажимаю его нижнюю губу между зубами и кусаю, пока он не стонет.

Отстранившись, он проводит губами по моей челюсти, словно каждое прикосновение, каждый укус ― это отпущение грехов.

Я впиваюсь пальцами в твердый мускулистыйгребень на его талии, чуть выше охотничьего ножа, пристегнутого к поясу. В порыве я сжимаю пальцы вокруг рукояти и достаю нож.

Затаив дыхание, я провожу кончиком лезвия по его подбородку.

В его глазах вспыхивает темное веселье. Его грудь тяжело вздымается и опускается от иллюзии опасности, вызванной ножом.

― Я твой пленник, маленькая фиалка?

― Пленник моего сердца, да. ― Солнечный свет падает на лезвие, рассыпая вокруг нас пляшущие блики света, словно мы попали в царство фей, отмеченное парящими светящимися жуками.

Он мурлычет:

― Тогда я с радостью принимаю свою судьбу.

Я беру одну из его рук и вжимаю рукоять ножа в его ладонь, чувствуя прилив сил. Мое сердце колотится, как птица, готовая взлететь.

― Отрежь мне волосы.

Его брови поднимаются в изумлении. Очевидно, он ожидал совсем не этого. Тем не менее, порочная улыбка искривляет его губы.

― Это то, чего ты хочешь?

Я дергаю косу, чувствуя себя почти безумной, когда вытаскиваю серебряные шпильки и торопливо прочесываю пальцами локоны.

― Ты говоришь, что теперь я свободна? Тогда я хочу освободиться от этих проклятых цепей раз и навсегда. Больше никаких мужчин, решающих, что делает меня красивой. Или пытающихся принудить меня.

Он берет нож и второй рукой накручивает мои волосы на кулак. Они тянут кожу головы так, что это одновременно и больно, и возбуждает. Он откидывает мою голову назад еще на дюйм, чтобы впиться в мои губы поцелуем, а затем упирается лезвием ножа в пряди на уровне плеч.

Мое дыхание срывается с губ.

― Сделай это.

Он отрезает мои волосы ритмичными движениями в такт биению моего сердца. С каждым взмахом лезвия давление на кожу головы ослабевает. Я чувствую, как многолетняя тяжесть уходит, как падают пряди. Мое сердце кажется таким легким, будто парит. Оно трепещет в моей груди, стремясь к свободе облаков над головой, и жаждет, чтобы его больше никогда не сдерживали.