Книга Освещенные шрамами, страница 92 – Иви Марсо

Почему Мир запрещал магию? Это было такое полезное заклинание, и оно никому не причиняло вреда; в нем не было ничего злого или отсталого, как ее учили. Рангар как-то сказал ей, что ее родители запретили магию не потому, что она отсталая, а потому, что она слишком могущественная; дайте магию народу, и они перестанут нуждаться в правителях.

«Может быть Рангар был прав».

Калиста заметила:

— Думала, ты будешь довольна, но ты выглядишь так, будто кто-то наступил на твой ужин.

Брин встала, убирая пуговицу в карман, чтобы пришить ее позже.

— Прости. Это заклинание поиска невероятно… я не знаю, как выразить тебе свою благодарность. Я просто думала о том, как сильно магия могла бы помочь жителям Мира. Но там на магов смотрят недоброжелательно. Они предпочитают науку, а наука, как бы полезна ни была, требует высокого уровня образования и оборудования, недоступного простолюдинам.

Калиста кивнула, собирая травы и прочие принадлежности.

— Магия доступна.

— Я учусь этому, — сказала Брин. — Мои родители всегда учили меня, что это зло. Грех.

Калиста взглянула на Брина, продолжая складывать принадлежности. Затем она лукаво спросила:

— Уверена, что твои родители не знали никаких магических заклинаний?

Брин едва не рассмеялась.

— Они никогда бы не связались с магией.

Но Калиста не смеялась, и Брин засомневалась. Она так мало знала о своих родителях. Могли ли они заниматься магией? Работать с магами? В конце концов, магия дала бы им сильное преимущество для сохранения своего положения…

Задумавшись над вопросом Калисты, она еще раз поблагодарила ее и ушла, приложив припарку к небольшой ране на плече. Она все думала о том, пользовались ли ее родители магией. Действительно ли они могли скрывать от нее эту информацию? С другой стороны, Брин была самой младшей. Практически ребенком. Никто никогда не рассказывал ей ничего важного.

Она была настолько поглощена своими мыслями, что завернула за угол и врезалась в кого-то.

— Ой!

Она сделала шаг назад, внезапно осознав, что уже далеко за полночь и что рубашка ее расстегнута, обнажая плечо. Но человек, с которым она столкнулась, похоже, не заметил ее полуодетого состояния.

— Леди Брин. — Несмотря напоздний час, Трей был одет в военные доспехи и плащ из медвежьей шкуры.

— Трей, — сказала она, прижимая руку к груди. — Я просто ходила к…

Он прервал ее.

— Я рад, что нашел тебя. Мы с братьями искали тебя.

Ее брови поднялись.

— Зачем? Что-то случилось?

Он достал из кармана небольшой конверт. Свет ее фонаря отразился на гербе гонцов перемирия. Брин почувствовала, как все в животе перевернулось. Трей сказал:

— Тебе пришло письмо.

— Письмо? — нерешительно спросила Брин. — Для меня?

В мерцающем свете фонаря Трей выглядел очень торжественно. Брин поняла, что, возможно, впервые осталась наедине со старшим братом Барендур.

Трей всегда был добр к ней, но держался на расстоянии, и неудивительно почему: днем он занимался делами королевства, а ночью — Сарадж. Он отличался от двух своих братьев: бесшабашного Валендена и задумчивого Рангара. Трей был образцом благородства… идеальным наследником престола.

Он возвышался над ней, и она вспомнила, как танцевала с ним во время сбора урожая. Она никогда не обращала особого внимания на красивого старшего принца, но теперь обнаружила, что не может перестать сравнивать его с собственным братом. Марсом, старшим принцем Мира. Во многом Трей и Марс были похожи.