Книга Покровитель для Ангела. Собственность бандита, страница 16 – Екатерина Ромеро

– Какая на хуй соседка? У нее инсульт. Тоха, блядь, думать надо башкой своей!

– А сам-то думаешь? Что ты делаешь?! Линка мне среди ночи позвонила, всполошенная, голос дрожит. Сам-то чем лучше? Зашугал девку, дальше некуда, блядь! Ты ее поломал, я что, сука, слепой, по-твоему? Она как тень в больнице лежала, на таблетках дни и ночи, по частям склеивали, беседовали с ней, хоть как-то расшевелить пытались, потому что она ни хера первые дни даже не говорила, а ты тут снова нарисовался. Хоть бы раз к ней пришел нормально проведать, хоть бы раз поговорил, прощения нормально попросил, так нет же! Мы ж гордые, сука!

– Заткнись! Закрой пасть, блядь!

Тоха не знает, что я приходил к ней. Никто не знает, я не мог это сказать никому, хотя думаю, что он догадывается, судя по тому, что я ни одной ночи дома и в клубе не провел. Я был с ней. Постоянно.

– Да мне-то что, мне похуй вообще. Сдыхай тут сам, но девку гробить дальше не дам. Так, все, давай я заберу ее, отвезу на квартиру. Больше ты о ней не услышишь.

Тоха поворачивает к дому, но я преграждаю ему путь.

– Нет.

– Нет? В смысле нет? Миша, ну, не дури! Она же девочка еще совсем, вчерашняя школьница! Ты что, насильно ее тут будешь держать?! Совсем озверел?

– Да, буду! Онабудет здесь, хочет того или нет!

– Бакир, ты меня пугаешь.

– Ищите Архипова. Пока не найдем его, малая будет при мне. Так надо, Тоха. Один раз я уже сделал ошибку.

– Ладно, я понял. Ищем. Уже всех собак на уши поставили, но с Линкой полегче. Сам видишь, какая она изломанная вся, ни родственников, ни хрена у нее нет, хотя кому я рассказываю, сам знаешь, каково это.

– Ищите лучше! – ору на него, бешусь, хотя понимаю, что Тоха прав. Он, сука, прав как никогда.

Я сижу в этой комнате уже два часа и, если честно, выйти опасаюсь. За дверью тихо, слишком тихо для того, чтобы я уже вся извелась. Сама комната огромная, окна в пол, тяжелые коричневые шторы. Вся мебель деревянная, большая кровать, на которую я так и не сажусь.

Здесь каждый сантиметр пропитан его запахом, и я боюсь сделать лишнее движение, чтобы не разозлить Бакирова и просто… чтобы не стать к нему ближе. Слишком сильно обожглась, и мне кажется, стоит сделать шаг навстречу – и я снова обожгусь. Обгорю до самых костей.

Из окон дома замечаю, что по периметру этого огромного двора снует охрана. Мужчины ходят с овчарками, и у меня создается стойкое впечатление, что я попала не домой к Бакирову, а в какую-то хорошо охраняемую тюрьму.

Зачем я ему… он ведь не приходил ко мне ни разу после того нашего разговора в больнице, я ему больше не нужна, особенно после того… после того, как меня использовали его дружки.

Я в этом уверена, никаких сомнений нет. Бакиров никогда не врет, и тогда он ясно дал мне понять, что после него меня поимеют остальные.

Боже, это какой-то кошмар, и такой грязной я себя в жизни не чувствовала. Сколько раз после того я ни принимала душ, это чувство грязи и чужих рук… оно никуда не делось. В первые дни я даже с Толиком боялась говорить, боялась своего врача, а потом немного отпустило, но ощущение грязи не ушло.

Лучше бы Бакиров меня сам пристрелил тогда, но не так, не так жестоко. Не отдавал бы меня никому, ведь теперь я на ноги встать не могу, я не помню остаток той ночи, и, наверное, это хорошо, ведь если бы запомнила, уже давно бы надела себе петлю на шею от горя.