Книга В уплату долга, страница 96 – Екатерина Ромеро

Блядь, ну почему, какого хрена она так распереживалась? Откуда Илана вообще узнала про гибель отца? Если кто-то из персонала вякнул, лично голову откручу, хотя она ни с кем, кроме Валентины никогда не обращалась. Боялась тут всех и каждого. И меня, конечно, в особенности.

Черт, точно. Телевизор в ее комнате. Видать, из него новости узнала. Проклятье!

Бросаю взгляд на птичку в зеркало заднего вида. Там нет никакого движения. Даже дыхания не слышу. Сжимаю руль крепче. Не нравится мне все это.

– Илана? Ты как?

Ноль реакции. Вообще ничего.

Блядь, эта упрямая малышка меня до дурки скоро доведет.

Протягиваю руку назад.

– Возьми меня за руку, слышишь?

Холодный воздух опаляет руку, но никто меня за ладонь так и не берет.

Когда же, гоня на бешенной скорости, я поворачиваюсь и смотрю на Илану, кровь стынет в жилах. У нее глаза закрыты, бледная вся, а кровь так и продолжает идти. Я вижу, как она уже лужей стекает с кожаного сиденья.

Становится дурно, и я до предела вжимаю в педаль газа. Если и с ней что-то…Нет. Пожалуйста. Только не это. Только не снова.

По пути набираю врачу, который ее вел. Нас уже будут ждать. Надо только доехать.

– Все будет нормально с вами. Все будет хорошо.

Говорю вслух это нам обоим, смотря на дорогу, но скорее себе даже. Чтобы не свихнуться. Чтобы просто не сойти с ума.

Как только к клинике подъезжаю, паркую машину и к Илане иду. Дверь открываю, ее на руки подхватываю и, завернув в свой пиджак, как в плед, несу в приемную. Заднее сиденье залито кровью.

Птичка даже не двигается. Вообще. Ее глаза закрыты, бледная вся, ресницы лишь трепещут и я понимаю, что она потеряла сознание.

Когда к себе ее хрупкое тело прижимаю, понимаю, что не хочу ее терять. Только не так. Только не после всего, что сделал с ней.

На входе нас сразу встречает бригада медиков. Целая стая врачей. Я всех поднял на уши.

Осторожно укладываю птичку на каталку, и ее тут же увозят. Быстро. Сразу в операционную.

Выхожу на крыльцо клиники и судорожно вытаскиваю сигареты. Закуриваю, но вообще не вставляет.

Блядь, мы же на УЗИ просто собирались. Должны были пол ребенка узнать сегодня. Еще рано рожать. Еще целый месяц ей ходить надо было, как минимум.

Звенящий телефон вырывает меня из дурмана мыслей. Дэн.

– Да.

– Роман Викторович. Есть новости.

– Говори.

– Поймали мы все-таки упыря того, что тогда стрелял в вас ночью. Выжил он. Живее всех живых. Он же и Озерова вчера зачистил. Придурошный лицо свое в одной из камер по глупости засветил. Нашли быстро. Я ж говорил, профан.

– Не тяни. На кого работает, узнали?

– Узнали. На Андрея Быкова. Он заказчиком был. И тогда похоже нанимал того упыря стрелять в вас с Иланой. По три отрезанных пальца на обеих руках творят чудеса, и наш снайпер на этот раз быстро заговорил.

Сглатываю. Быков. Андрей Быков. Я знал этого урода еще со студенческой скамьи. После наши пути разошлись, но я слышал, что он тоже поднялся. И не хило. Какого хрена он творит? Быков, оказывается, тогда навел снайпера на Илану, а значит, ему точно не жить.

– Что дома откопали дома у Озерова? Есть что-то? Почему его убрали?

– Служба безопасности последние звонки Олега подняла. За последние два дня он звонил Быку раз так тридцать, но разговаривали они всего один раз.  Узнали, что Озеров последнее время под Быком крупно ходил, благодаря чему быстро продвинулся в политике, но конечно же, не безвозмездно. Работал Олег на него. Плотно, хоть и скрывал это от всех.