Книга Мой неласковый Муж, страница 35 – Екатерина Ромеро

Кэрол натаскала меня, как дрессированного пса. Я буквально ломал себя, я хотел стать нормальным, насколько это вообще возможно в моей ситуации.

Марат не резкий, у Марата нет проблем. Марат никогда не был рабом, он нежный врач, и, конечно, Марат Есю никогда не обидит.

Что делать, не знаю, но я все равно не могу отказаться от нее. Я наступаю себе на горло, Арман все еще в клетке заперт. Ему нельзя на свободу, он этого просто не заслужил.

Да, ему больно, но он привык к боли. Точно дикий зверь, Арман бьется о решетки, но сейчас время Марата. Никки так проще, она вся для него.

Хорошая, ласковая, такая нежная. Я сдерживался с ней, как только можно, я думал, что сдохну от возбуждения.

Наброситься на эту малышку и взять ее так, как хочет Арман? Нельзя. Он любит жестко, она тут же все вспомнит.

Никки боится боли, она хочет нежности, и она ее получит от Марата. Получит сполна, я запру все своих демонов на замок, лишь бы она не плакала, лишь бы не кричала.

С этой ночи мы спим вместе и каждый раз со светом. Еся все еще дико боится темноты, а я не знаю, что мне уже сделать, чтобы она прекратила этого бояться, и особенно бояться Монстра.

Моя осенняя девочка, если бы ты знала, что Монстр не во снах твоих живет. Он рядом с тобой каждую минуту.

* * *

«К полудню эта девочка притихла. Я подумал, она спит, и она правда уже спала. Мертвенным вечным сном. Сурия умерла. Под ней осталась огромная лужа крови. Это он с ней сделал. Этот шакал. Сулейман.

Потом они долго ругались, Кемаль отчитывал Сулеймана, но в конечном итоге Сурию они оставили на обочине и просто продолжили путь. На дно фургона они бросили какую-то тряпку, чтобы прикрыть ею кровь.

Я заплакал тогда от страха, меня стошнило от отвращения. Эти чувства еще не сдохли в то время, но довольно быстро от них не останется и следа.

Тогда я был восприимчивым десятилетним ребенком, от которого впоследствии система не оставит ничего.

Ни жалости, ни страха, ни даже брезгливости. Они затрут мне не только память, но и выкроят из меня то, что хотели видеть перед собой».

У нас все хорошо, притом настолько, что аж страшно. Мы с Маратом не ссоримся, все, что я хочу, он делает. Будто некий сказочный принц, который пришел, чтобы меня любить.

Правда, вот это «любить» он не понимает. Не знаю, у меня все еще не проходит ощущение искусственности происходящего. Как будто актер, который играет свою роль. Да, я знаю, это звучит странно, но я реально так чувствую. Кэрол сказала, что это нормально, так что я успокоилась.

Марат часто молчит, слушает меня, когда я начинаю расспрашивать о его прошлом, и отвечает дежурными (словно выученными) фразами либо тупо съезжает с темы.

Никаких фактов из юности и особенно из детства. Словно он вот такой сразу взрослый есть, и все. Никаких историй и шуток, ничего подобного. Родителей его нет, родственников и даже друзей.

Это напрягает, но ведь и у меня ровно такая же ситуация, я просто не помню этих деталей. Все словно закрыто. Будто предо мной стоит стена, оберегающая от страшной реальности.

Все это я списываю на то, что Марат военный и ему просто может быть неприятно об этом вспоминать, проявлять какую-то слабость. В общем, я его понимаю, но чем больше узнаю, тем сильнее убеждаюсь, что мой муж просто лапочка. Реально, ничего криминального, он словно просто создан, чтобы любить меня, и это не может не тешить мое корыстное самолюбие.