Книга Мой неласковый Муж, страница 34 – Екатерина Ромеро

Я просто думаю о нем. Даже тогда, когда мне с мужем хорошо, когда меня любят, я все равно вспоминаю о том, кто плохой, и это так странно.

«Еще был Пес. Красивая черная овчарка, которую я прикормил с улицы сухарями. Она тоже была моим другом, но я не был ее хозяином. Я был ее товарищем, братом — кем угодно, но не хозяином. Меня уже тогда воротило от одного лишь этого слова.

До двенадцати лет я все время учился с Ази и практически не выходил на улицу. Только вечером, пока охранники курили кальян, мог выскользнуть, чтобы покормить Пса. У него не было имени, впрочем, как и у меня, но это не мешало мне считать Пса роднее всех, кто был в моем окружении».

Все было хорошо, пока Еся не уснула вместе со мной. Я думал, это у нее прошло, но ничего подобного. Она плохо спит, практически не отключается, можно сказать, а когда это происходит, вскакивает вся в слезах.

И я беспомощный. Могу только смотреть на это, и все. Мне не хватает духу открыть моей девочке правду, потому что тогда наше равновесие полетит к чертям. Я боюсь, что правда ее тогда окончательно сломает. И не будет семьи, а мне так хочется иметь ее с Есей.

В каждом ее сне Монстр. Еся зовет его, плачет и зовет, а я ни черта не могу сделать, я даже выдать себя не могу. Наше общение похоже на карточный домик. Одно лишь дуновение ветра, и все рухнет.

То, что я так старательно строил последние месяцы, просто развалится, а я не хочу этого. Впервые в жизни я чувствую себя (ладно, не почти себя, она Марата любит, но все же) любимым, и да, эгоистично, но мне это нравится.

Нравится, когда не по приказу, а добровольно Еся хочет быть со мной. Нравится, когда моя девочка стонет от наслаждения, и, сука, я сам хочу дать ей все в мире удовольствие, научить ее всему.

С другой стороны, кое-что идет не по плану. Еся-Никки как-то слишком быстро поддалась Марату, и я ревную. Да, я сам создал этот образ и теперь сам же дико просто к нему ревную.

Кажется, я перестарался. Марат получился лучше меня самого. Арман из клетки аплодирует стоя.

Впервые в жизни я испытываю это чувство ревности. Оно похоже на боль, как будто что-то грызет тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать.

Есе нравится Марат. Она пришла к нему на вторые сутки! Не ломалась, не тянула — ничего подобного не было.

Моя девочка стонала под Маратом, принимала его, сосала ему. Она хотела его, кончала с Маратом, а после прижималась к своему мужу, тогда какгде-то внутри меня орал просто Арман. Ему было реально больно.

Не любила. Забыла так быстро. Конечно, это была не любовь. О чем вообще разговор, я ее похитил тогда, Еся была моей рабыней.

Серьезно. Меня настоящего не за что любить. Еся играла со мной, маленькая хитрая лисичка.

Да, она признавалась в любви, но на стрессе тогда сказала, у нее выхода другого не было. Блядь, я просто ее сломал. Еся притворялась, и это было таким же искусственным, как и все эти декорации теперь. Она не любила Армана. Боялась, да, но не любила.

А теперь я уже не знаю, правильно ли поступил. Еся так легко в эту сказку с браком поверила, так быстро легла под другого мужика — и это просто вымораживает меня. Бесит.

Да, я ревную ее сам к себе, точнее, к этому образу хорошего. Я уже ненавижу сахарного Марата, которого вылепливал, точно красивую статую.