Книга Мой неласковый Монстр, страница 66 – Екатерина Ромеро

— Спокойно. Успокойся! — рычит. — Подчиняйся. Ну же, покоряйся мне! Кто твой хозяин?!

Замираю, когда чувствую Его. Горящей попой ощущаю эрегированный член Монстра и не знаю, что делать. Не двигаюсь, просто жду. Он делает толчок вперед, а после обхватывает рукой меня за шею и снова толкается. Сильнее, быстрее, жестче.

— Глаза на меня, рабыня. На меня! — Разворачивает к себе, берет за горло. — Кто твой хозяин?

Смотрю на него сквозь слезы, которые он собирает языком.

— Ты… ты мой хозяин.

— Все поняла?

— Да, хозяин. Я буду учить арабский. Буду.

— Умница, но это еще не все.

— Что… что ты делаешь?

Я правда не понимаю, а после прихожу в ужас, когда Монстр усаживает меня на кровать, привязывает к изголовью и достает из коробки какую-то штуку. Похоже на бабочку, которую он прикладывает к моей промежности.

— Что ты делаешь?!

— Закрепляем урок послушания, — усмехается.

Да он издевается, дьявол!

— Нет, не надо, сними это с меня! Мне больно, ну прошу!

— Тебе понравится. Боль тоже бывает сладкой.

Он включает эту бабочку, она загорается и начинает периодически вибрировать прямо у меня на клиторе. Также Арман прикрепляет к моим соскам какие-то тугие зажимы и уходит, оставляя меня раскоряченную, с этой приклеенной к промежности бабочкой.

И нет, к моему ужасу, я обнаруживаю, что мне не больно. Эта фиговина периодически жужжит на моем самом чувствительном месте, но не настолько быстро и сильно, чтобы я кончила.

Сволочь, это и есть его урок наказания. Монстр оставил меня страдать с этой игрушкой. Специально. Он специально так меня наказал.

Арман возвращается спустя двадцать минут, когда я уже вся красная и трепещу от возбуждения. Я не знаю, как эта бабочка работает, но я вся мокрая и реву оттого,что ничего не могу с этим сделать.

Мои груди налились и стали чувствительными, тянет живота, а промежность, кажется, вот-вот взорвется.

— Ну как ты тут, моя хитрая лисичка?

— Потрогай меня… — все, что могу произнести, потому что это запредельно. Я вся теку, у меня горят соски и пульсирует промежность. Ненавижу, ненавижу его за это.

Арман действует методично. Молча снимает зажимы с сосков и убирает бабочку, чуть ослабляет веревку.

— Развяжи… прошу, развяжи.

— Неа. Ты не заслужила этого.

Нежно гладит меня по бедрам, а после по промежности, и клянусь, я вся просто пищу. Эта штука довела меня до крайней стадии возбуждения.

— Я хочу кончить. Хозяин, пожалуйста. Сделай это снова…

— Ты умоляешь меня?

— Да, да, умоляю! Сделай, — умоляю, как бы ни ненавидела его сейчас. Я просто хочу кончить, и он это знает.

Вся трепещу, когда Арман наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Не сегодня. Подумай над своим поведением. Спокойной ночи, моя непокорная рабыня.

Он развязал мои руки, поцеловал в шею и ушел. Глухо захлопнулась дверь, а я заплакала. От неудовлетворенного возбуждения и слабости. Он выиграл этот раунд, а я снова проиграла.

Она играет в покорную, тогда как сама мне не покорилась полностью. Пока. Я вижу, как старается, как ломает, переступает через себя. Моя осенняя девочка пытается меня соблазнить, тогда как, по сути, оно соблазнила меня еще в том подвале или даже раньше.

Еся очень хорошенькая, неискушенная, неопытная. У меня были девственницы раньше, много, но такой не было ни одной. Я уже жалею, что сам вынужден возиться с ней, потому что это гребаный наркотик, который хочется, а нельзя. Сам себе запрещаю, ведь не для меня, для другого она.