Книга Судьба самозванки, страница 33 – Амо Джонс, Меган Брэнди

Она наклоняется вперед и соскальзывает с кофейного столика, открывая потайной ящик. Она начинает перекладывать вещи, прежде чем достает длинный свернутый, как я предполагаю, косяк и маленький прозрачный пакетик с фиолетовыми блестками.

Она кивает.

‒ Этого следовало ожидать с твоей историей.

Она прикуривает, и я глубже погружаюсь в диван, позволяя себе на секунду ослабить бдительность. Не похоже, что у меня сейчас есть другие варианты. Я даже не знаю, как вызвать свой собственный портал, чтобы выбраться отсюда, и насколько я знаю, Кайя хочет помочь, я предполагаю, что есть причина, по которой она не открыла портал прямо на Землю. Не то чтобы я даже была уверена, что мне есть к чему возвращаться.

Я не могу смотреть в лицо тому, что я считала своим домом, без мальчика, который заставил меня почувствовать, что это именно так.

‒ Кстати об этом, ‒ она протягивает мне горящий косяк, и я перевожу взгляд с нее на ганджу.

Последний раз, я делала это с Магом, и я не могу сказать, что мне это не понравилось. На самом деле, моя жизнь не могла стать хуже, в данный момент. Итак, я беру, поднося ко рту. Вдыхая, я позволяю сладкому дыму осесть в задней части горла, прежде чем медленно выдыхать через нос и рот. Требуются секунды, чтобы эффект закрепился, и с каждым разом мышцы расслабляются еще сильнее, пока глаза не ослабевают, а разум необретает ясность.

‒ Почему ты не злишься на меня из-за моего отца? И откуда ты знаешь о нем, когда, насколько я могу судить, больше никто не знает?

Она смотрит вдаль. Она, вероятно, не ответит мне. Я бы сама себе не ответила.

‒ У меня есть свои способы, и у меня есть свои причины, ‒ она лезет в карман за телефоном. ‒ Причины, которыми я уверена, когда-нибудь поделюсь.

Я откидываю голову на спинку дивана, снова подношу косяк к губам, затягиваюсь, прежде чем мои губы образуют букву «О», и выпускаю кольца дыма к небу. Кайя может говорить все, что хочет, но если это настоящий дом, почему в нем нет потолков? Что, если пойдет дождь?

Черт. Здесь идет дождь? Здесь был дождь?

Я вспоминаю времена своего детства, но мой разум не может сосредоточиться ни на чем дольше пяти секунд.

Черт, я под кайфом.

‒ Черт… ‒ она хихикает, вытаскивая меня из обкуренного ступора. ‒ Ну, может, он и отверг тебя, как пару, но он только что убил Драконшу-оборотня, которая поджарила тебя.

Я грубо сглатываю, и мне не нравится, что слюна похожа на наждачную бумагу. Я устала чувствовать ненависть и негодование ‒ в моей голове проносятся образы того, как Бен падает ‒ тонет ‒ умирает ‒ нет, черт возьми, я не хочу.

‒ Вероятно, потому, что ему хотелось сделать это первым.

Я не хотела говорить это вслух, и я отчасти рада, что это был едва слышный шепот, так что она, возможно, не расслышала. А если и расслышала, то ничего не говорит.

‒ Ну… Теперь все будет по-другому, в будущем, поскольку они объявили о начале ухаживания за его королевским пенисом.

Я задыхаюсь от дыма во рту, легкие горят, когда кашель становится неконтролируемым.

‒ Это потрясающе.

Проходит несколько секунд, и мы обе теряем самообладание. Такой глубокий смех вырывается из меня, и это приятно. Хотя бы на секунду.

Чувствовать что угодно, кроме грусти и обиды.

Восемь

Найт

Когда я был ребенком, мать переделала всю мою комнату, не сказав мне. В этом не было ничего особенного. Простой щелчок моих пальцев, и все вернулось в норму, но я помню, что это вывело меня из себя. Она не смогла бы отличить меня от Сина, если бы наши отметины не были видны, так что ей было забавно думать, что она имеет хоть малейшее представление о том, чего бы я хотел в ремонте. Я не был без ума от дизайна; это был тот факт, что она сделала с целью контроля. Только для контроля.