Книга Судьба самозванки, страница 139 – Амо Джонс, Меган Брэнди

Что и есть правосудие. Месть. Ответы.

Синнер бросает ее на землю, плюя в лицо.

‒ Ты забрала у нас все!

‒ О, пожалуйста! ‒ она вытирает слюну со щеки, свирепо оглядывая нас. ‒ Я отдала вам это чертово королевство!

Ледженд прикусывает губу, чтобы не сорваться, и мы все этого ждем. Ледженд может быть мягок с Лондон, но он смертельно опасен, когда на него давят. То, как он ведет себя с ней ‒ редкое явление, которого никто из нас никогда раньше не видел.

‒ Нам не нравится, когда нам дают вещи, которые мы могли бы с радостью взять.

Гнев Ледженда волнами накатывает на меня, и я медленно поднимаю Лондон с колен, зная, что он вот-вот прыгнет. Он бросается вперед, но на этот раз я ловлю его за запястье.

‒ Оставь ее, ‒ рычу я ему на ухо. ‒ Прибереги это для коронации.

Лицо матери меняется, обретая паническоевыражение, с широко раскрытыми глазами. Ее волосы теперь выглядят гнездом на макушке, рассыпаются по плечам, и она медленно, заикаясь, поднимается на ноги. Отступает назад, оставляя бревно, на котором сидела, между нами.

‒ Нет! Просто убейте меня сейчас.

‒ О, что случилось, мама… ‒ Синнер начинает кружить возле нее, жаждая ее боли. ‒ Не хочешь публичной казни?

Если и было что-то, что она любила больше, чем свое место рядом с королем, так это собственную гордость.

Теперь мы собирались воспользоваться и этим.

На этот раз все по-другому. Освещение колизея приглушенное, основное внимание уделяется сцене, на которой мы стоим. Лондон рядом со мной, ее рука в моей, а Ледженд и Крид находятся по другую сторону от Синнера. Пять массивных тронов расположены горизонтально поперек платформы, каждый из нас стоит перед одним из них. Мой и моих братьев обтянуты черным атласом, у каждого выгравированы разные узоры, но Лондон ‒ вот, кто выделяется. Такой же отполированный черный, как у меня и моих братьев, но ножки покрыты льдом. Холодные голубые ледяные шипы вьющимися лозами взбираются по трону, обвивая края.

Я поднимаю руку, и толпа успокаивается. Взяв Лондон за руку, смотрю на трибуны, на наших людей.

‒ Вы все собрались здесь сегодня, чтобы посмотреть на коронацию ваших будущих короля и королевы, но сначала мой подарок всем вам…

Я взмахиваю рукой, и еще один прожектор падает на маму. Ее кожа перепачкана, волосы прилипли к лицу, а порезы на запястьях кровоточат. Я смотрю, как капели падают на пыльную землю, жалея, что не могу сделать еще что-то большее, чтобы причинить ей боль.

Люди в шоке ахают, прежде чем я открываю рот.

‒ Королева Козима хочет кое-что объявить народу Рата.

Воцаряется тишина. Секунды превращаются в минуты, пока я не начинаю думать, что она не скажет ни слова. Наконец, она высоко поднимает голову, дергает за цепи на запястьях и смотрит прямо на меня.

Я ухмыляюсь.

‒ Вот и она, ‒ я начал разочаровываться в ее отсутствии борьбы. Даже на пороге смерти она бросает мне вызов.

‒ Я убила короля.

Еще один вздох тысяч людей и, без сомнения, всех тех, кто сидит дома и смотрит в проекторы. Она расправляет плечи и приподнимает бровь.

‒ Король был слаб…

Она бросает мимолетный взгляд на Лондон, прежде чем вернуться кнам.

‒ Но независимо от того, что я чувствовала к королю, знаю, что мои сыновья будут сильнее, ‒ ее следующие слова обращены к нам и только к нам, когда она понижает тон. ‒ Вы думаете, что, раз у вас трон, вы победили, ‒ она смотрит на каждого из нас, прежде чем вернуться к Лондон. ‒ Но вы ошибаетесь. Убейте меня, как хотите. Смерть будет безболезненной, и я обязательно вернусь в следующей жизни, чтобы наказывать вас всех снова и снова, пока каждый из вас не будет проклят. Просто помните… Я не была одинока во всем этом. Но, думаю, вы это знаете, не так ли? По крайней мере, один из моих отпрысков был предан.