Книга Судьба самозванки, страница 138 – Амо Джонс, Меган Брэнди

Из меня вырывается смех, когда ноги с оглушительным стуком касаются земли.

‒ Я тоже тебя люблю! ‒ кричу я, качая головой и поворачиваясь, чтобы посмотреть на своих братьев.

Они смотрят на меня в ответ с гордыми ухмылками.

‒ Черт возьми, как это было приятно, ‒ первым срывается Ледж.

Я отмахиваюсь от него.

‒ Пошел ты. Итак, где, черт возьми, наша мать?

Стигийцы замолкают, когда я поворачиваюсь к ним.

‒ Так долго этот колизей означал многое, как, я уверен, вы все знаете, ‒ я чувствую братьев за спиной, сзади медленно приближается Лондон. ‒ Я хочу, чтобы вы все вернулись, когда часы пробьют двенадцать, ‒ и тишина затягивается, уголок моего рта приподнимается в усмешке. ‒ Нам предстоит провести гребаную коронацию… ‒ рев и песнопения наполняют воздух, и я поворачиваюсь к Лондон, обнимаю ее и целую в макушку. ‒ Ты заплатишь за это позже.

‒ Да? ‒ поддразнивает она, целуя мою руку, лежащую у нее на плече. ‒ Мы можем поиграть в эту игру, если хочешь.

Я смеюсь, когда Крид открывает портал.

‒ О, я хочу.

Лондон все еще смеется, наши ноги касаются земли на другой стороне, только в этот раз мы в крепости Фейлиф. Моя улыбка исчезает, и я замечаю свою мать, стоящую с противоположной стороны, как будто ожидающую. Возможно, так оно и было, но я знаю, что Крид не бросил бы здесь свою задницу и не позволил бы ей обладать своими способностями. Она может быть королевской крови, но она, на самом деле, не сильнее Лондон. Лондон не только станет новой королевой, она парачлена королевской семьи, что делает ее бесконечно сильнее матери.

‒ Итак, я полагаю, вы хотели бы, чтобы я объяснилась? ‒ она делает вид, что разглядывает ногти, медленно опускаясь на большой валун, стоящий прямо перед водопадом.

‒ Тебе, на самом деле, не обязательно, ‒ говорю я, выдерживая ее пристальный взгляд. ‒ Ответ был здесь с самого начала, но, к сожалению для нас, потребовалось некоторое время, чтобы его уловить.

Рука Лондон касается моей, останавливая, и маминыглаза вспыхивают от этой связи. Волнение проступает на ее коже, и я впервые замечаю, как сильно она постарела. Словно судьба начала истощать все, что у нее есть, во второй раз, когда Лондон вознеслась.

‒ Она может сделать хуже…

‒ Она уже сделала это, ‒ я наклоняю голову, и все вокруг замолкают. ‒ Ты собираешься рассказать им, или это сделать мне?

Ледженд смещается первым, слегка двигаясь передо мной. Я не пропускаю и небольшую тень, находящуюся с другой стороны от него. Похоже, маленькая подруга Лондон тоже ошивается поблизости из-за драмы, а не только из-за крови.

‒ О чем он говорит? ‒ спрашивает ее младший сын.

Наша мама расправляет плечи и приподнимает идеально выщипанную бровь. Энергия вокруг нее меняется, и внезапно цвета в крепости становятся анемичными оттенками сепии.

‒ Я ненавидела его, ‒ просто говорит она.

В моей груди нарастает рычание, гнев сжимает горло.

Она продолжает:

‒ И он заслужил смерть.

Синнер движется так быстро, что я не успеваю заметить его, когда его рука обхватывает ее горло и он поднимает хрупкое тело над землей.

‒ Она была парой не короля, а отца Лондон, Слэшером. Ее потребность править и быть королевой была больше, чем ее потребность быть со своей парой.

Я опускаюсь на один из камней, сажаю Лондон к себе на колени и обнимаю за талию. Если я скажу что-то не то, или, черт возьми, мама скажет что-то не то, я не верю, что моя девочка не убьет ее до того, как мы получим то, что хотим.