Книга Чужая невеста для дознавателя, страница 73 – Полина Никитина

Бешено колотится сердце, а в груди клокочет ярость, когда я убеждаюсь, что это он.

Мой отец - Генрих Сторм.

“Брит, держи себя в руках”, - проговариваю снова и снова, но бесполезно.

Хочется кричать, требовать объяснений, а ещё - оттаскать Амалию за длинные блондинистые косы. И бантики на чулках ей оторвать. А папа-то! Хорош, гад! Жажда денег перевесила любовь к дочери? Если она вообще когда-нибудь была.

Делаю глубокий вдох, медленный выдох в надежде успокоиться, но нет! Кровь закипает ещё сильнее на отцовских словах:

- Значит так, Амалия: идёшь в дом и носа не смей показывать наружу. Ослушаешься моего приказа - не получишь ни жалкой монетки из обещанного вознаграждения!

- Сбавьте тон, господин Сторм, - капризно отвечает ему Амалия. - Мы с вами в равном положении. Если о нашем договоре узнает Алекс или его отец - выпнет под зад и вас и вашу дочурку-идиотку.

Это я идиотка? Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Прикусываю нижнюю губу, чтобы не заорать: “Сама идиотка! Спуталась с почти женатым парнем!”

Очень сложно оставаться спокойной, когда из-за густой зелёной изгороди слышится такое. Сквозь небольшой просвет в нижних ветвях наблюдаю, как ладонь отца стремится вверх и вот-вот обрушится пощёчиной на сердитое личико Алексовой любовницы. Она лишь вскидывает подбородок и с вызовом шипит ему:

- Давайте, бейте! Только не забывайте о последствиях.

Отец злобно сплёвывает в траву, прячет руки за спину и цедит сквозь зубы:

- Нам обоим следует успокоиться. Иди в дом, а я попробую ещё раз нанести визит моей Брит. Начальник той сыскной конторы, куда она устроилась в надежде обрести финансовую независимость, испугался за свою шкуру и обещал её уволить. Жалкий, противный тип.

Жалкий, противный тип сейчас перед моими глазами. Последние тёплые чувства к отцу медленно исчезают, оставляя в душе горькую обиду.

“Видела бы тебя сейчас мама, - кусаю губу ещё сильнее, пока не ощущаю металлический привкус крови на языке. - Она бы никогда не простила тебя за то, как ты хочешь со мной поступить.”

Амалия, проворчав что-то неразборчивое, уходит в дом, громко хлопнув дверью.

Отец смотрит ей вслед, выдаёт грязное ругательство и спешно покидает двор.

Надо уходить!

Пользуясь тем, что моя макушка не достаёт до верха живой изгороди, а значит, меня не заметят, я рывком поднимаюсь на ноги, делаю шаг и чуть не падаю обратно вниз.Ноги затекли и противно гудят. Снимаю туфли, остаюсь в одних чулках и со всей доступной мне скоростью пытаюсь убежать, в любой момент ожидая гневный отцовский крик мне в спину. Спасительный угол уже близко! Свернув вправо, я бегу по выщербленному, перекошенному тротуару, сжимая в руках туфли. Мелкие камушки впиваются в стопы, вырывая из груди жалобный писк.

- Ай, больно! - вскрикиваю я, наступив на особо острый экземпляр.

Резко взмахиваю руками и теряю равновесие. В спину доносится суровое отцовское:

- Бриттани Сторм, только посмей сбежать!

Каким-то чудом остаюсь на ногах и снова перехожу на бег. Каменная крошка больно впивается в кожу, в боку начинает колоть, становится трудно дышать. Пряди волос прилипли к взмокшему от спешки и волнения лицу.

- Стоять! - гневно рычит мой отец.

Шаги за спиной приближаются, я делаю последний рывок…

Уже на ровном месте спотыкаюсь и лечу вперёд, выставив перед собой ладони. Кайла нет рядом, чтобы мне помочь, поэтому приземление выходит жёстким. Из груди выбивает остатки воздуха, кожа на пульсирующих ладонях содрана в кровь!