Книга Удрать от замужа, или Последний шанс императора, страница 25 – Елена Амеличева

А мне стало так стыдно! Так этот котенок – его питомец. Пушистика рассекретили и вышвырнули в море. Но он как-то уцелел и пришел в мою каюту обсушиться и поспать после всех злоключений, что обрушились на его тощее тельце.

- Показалось ему, – кок рассмеялся, показав гнилые зубы, и дал юнге ощутимого тычка в спину. – Показалось, что он мужик, поди. Иди, работай, доходяга. И не пугай господ своей рожей!

Я поскорей ускользнула из камбуза. Ежась под дождем, что сек лицо, дождалась, когда бедолага покажется, как всегда, с ведром и шваброй наперевес, подошла к нему.

- Обидел вас? – тот насторожился. – Вы простите, не хотел. Больше даже не приближусь, обещаю, не помешаю вашему путешествию.

Я промолчала, памятуя о том, что надо оставаться в амплуа немого лорда. Шагнула к парню, тот отшатнулся, ожидая, видимо, очередной оплеухи. Но я поманила его пальцем и приоткрыла полы камзола, продемонстрировав того, кто уже исцарапал мне весь живот.

- Мяууууу! – тут же донеслось оттуда.

- Конфетка, ты! – юнга просиял, и день перестал быть серым и противным. – Да как же это, господин?!

Пожалаплечами, понятия не имея, как это объяснить без слов.

- Спаслась ты, значит, девочка моя пушистая! – он дрожащими руками погладил котенка, когда мы отошли в уголок. – Спасибо, вам, милорд, что не прогнали и не сдали помощнику капитана. А не то он точно… - всхлипнул, не договорив. – Живодер!

Паренек потряс кулачком, глядя куда-то в сторону верхней палубы. Но потом снова улыбнулся, сюсюкая с котенком.

- У меня ведь не осталось больше никого, понимаете? – взглянул на меня с печалью. – Отец в плавание ушел и не вернулся. Мамка с горя померла. Мы с сестренкой младшей одни остались. Я шарманщику помогал, мы записочками счастья торговали. Гроши, конечно, но хоть на хлеб хватало.

Его взгляд затуманился.

- А потом родственники явились. Я выдохнул было, ан нет, им только дом требовался. Нас погнали взашей, нахлебники не нужны, сказали. Так мы бродяжничать стали. Сестренка в зиму заболела и… - махнул рукой. – Меня друг отца увидал как-то и даже не узнал сначала, оборвыша. Думал, по карманам я лазить спец. Побил. А потом признал и устроил сюда. Вот только…

Он снова с любовью погладил мурчащую Конфетку.

- Сестренка ее подобрала крошкой совсем. Как выходила, ума не приложу. Но вот котенок этот – все, что у меня от семьи осталось. Прятал его, как мог. А вчера вылез он, на камбуз прокрался, учуял вкусное что-то видать.

И что там могло быть вкусного? Я усмехнулась.

- Рыбу стянул с камбуза. И в аккурат под ноги к коку угодил, представляете? Тот кастрюлю выронил, ругался, как черт. Конфетку схватил и на моих глазах – за борт! Как она уцелела, ума не приложу.

Я улыбнулась. Есть справедливость на свете, значит.

- Заболтал я вас, да? – паренек смутился. – Вы простите. Я теперь перед вами в неоплатном долгу, милорд! Что хотите, повелевайте, все сделаю! И еще, - щеки налились алым, а мне вспомнилось, как мама говорила, что когда человек краснеет, это его совесть из глубин души наружу поднимается и сквозь кожу проступает. – Коли не сочтете за наглость. Нельзя ли Конфетку пока у вас оставить? Каюта ж на ключ запирается. Безопаснее ей так.

Он затараторил еще что-то, обещая приносить еду, взять вину на себя, если что и прочее. Я молча кивнула и взяла у него пушистика. Котенок не возражал, сам забрался за пазуху.