Книга Удрать от замужа, или Последний шанс императора, страница 23 – Елена Амеличева

А с ней рядом хочу быть вот этим самым котенком – пушистым, мурлыкающим, засыпающим в ее теплых объятиях. Хочу заботиться, любить, защищать.

Смогу ли?

Посадил комок шерсти на подушку. Тот улегся на волосы Микаэлы, прижалсяк ее голове и прикрыл глаза. Они оба умаялись за сегодняшний день. Пусть спят.

Напоследок поласкав взглядом ее безмятежное лицо, вышел из каюты. Снова провел по замку. Когда тот щелкнул, я проверил дверь и, убедившись, что она закрыта, пошел к себе.

Впервые за долгое время улыбаясь.

***

Микаэла

С утра снилось, что мягкие мамины руки укачивали меня, маленькую, шепча на ушко незамысловатую песенку. Завитки ее волос щекотали лицо и почему-то пахли рыбой. Улыбаясь, я открыла глаза.

На меня в упор смотрели два ярко зеленых глаза, в которых протаивала алая игла зрачка. Сначала увидела только их, утонув, будто в океане. А потом уже заметила все остальное.

Котенок!

Маленький, черный, пушистый, с белыми усами, в которых застряли рыбьи чешуйки, он сидел на подушке, с любопытством меня разглядывая. Вытянул вперед лапку, коснулся кончика моего носа и склонил голову на бок, будто ожидая реакции.

- Ты откуда тут взялся? – огляделась, словно надеялась найти подсказку.

Малыш промолчал, щурясь.

- Не скажешь? – погладила его, и тот сразу же шлепнулся на спинку, подставив мне свое брюшко.

- Понятный намек, - усмехнулась, начав перебирать пальцами шерстку на животике. – Ты худенький такой, - посетовала. – Не то что мой Шустрик.

Сердце кольнуло. Любимец рыжий кот был сейчас далеко. Я подхватила котенка на руки и подошла к мутному иллюминатору, за которым простиралась водная гладь. Погода не радовала. Серая хмарь сливала небо с морем, превращая все в один и тот же оттенок, тоскливее не придумаешь.

- Спасибо, что разбудил, - шепнула малышу, посадив обратно на кровать. – Иначе непременно проспала бы завтрак и сидела голодной до обеда.

Надев рубашку, мужской камзол и брюки, спрятала волосы под шляпу и сунула ноги в сапоги, что были велики на размер, как минимум. Писк котенка остановил у двери.

- Тоже хочешь есть? – снова подхватила его на руки. – Ладно, идем, только сиди тихо, а не то вдвоем за борт пойдем гулять, тут нравы суровые, - сунув его за пазуху, застегнула пиджак, что болтался на мне, будто на швабре, и вышла из каюты.

В лицо тут же сыпанула колкая морось. Палуба покачивалась. На ней это ощущалось острее, чем в каюте, и держаться было не за что. Напоминая себе гусака, что наклевался забродивших ягод, пошла, неловко покачиваясьи растопырив руки. А вот и столовая. Или камбуз – так, вроде бы, это правильно называется.

Я оглядела помещение с низким потолком, уставленное длинными столами и лавками. За ними уже сидели моряки. Весьма голодные, если судить по громкому стуку деревянных ложек о такие же тарелки. Меня они не заметили, лишь несколько зыркнули равнодушным взглядом. Ну, на десерт не съедят, и то хорошо!

Я прошла к стойке, где стоял раздающий – тот самый юнга, что прошлой ночью драил палубу.

Выглядел он не ахти – под одним глазом наливался малиновый кровоподтек, второй и вовсе заплыл черным фингалом.

- Тарелку возьмите и ложку, милорд, - буркнул он, глянув на меня одним глазом.

Кажется, парень плакал. За что они его так?

Я взяла из стопки миску и протянула ему. Туда тут же шлепнулся половник каши. На вид она напоминала что-то не особо съедобное. Сверху лег ломоть хлеба.