Книга Баламут, страница 53 – Alexander Blinddog

— Как думаешь, — спросил он у Алексея, — саженей триста высоты, наверное, оказалось-то?

— Вся тысяча, как пить дать, — ответил княжич, едва переводя дух.

— Может, плюнуть вниз? Посмотрим, как долго лететь будет?

— А тебя не учили не плевать в доме?

— Это не дом!

— Всё равно невежливо, — ответил княжич, хотя его самого снедало любопытство, как высока оказались башня мудреца изнутри.

— Ну давай хоть факел зажжёный вниз бросим.

— Ещё хуже, ну как башня загорится?

— Чему тут гореть? Одни камни, да доски сырые.

— У тебя всё равно факела нет с собой. Иди вон, вниз за ним заходи, да обратно поднимайся. Тогда обсудим. Если не хочешь, тогда даже ничего обсуждать не будем. Веди себя пристойно, ради бога.

— Скучный ты человек, княжий сын.

— Если нас из-за тебя превратят в двух навозных жуков, Баламут, я тебе этого никогда не прощу.

— Ой, как мило. Выторгую у тебя прощение, свернув тебе самый вкусный навозный шарик.

Княжич откашлялся, пригладил взмокшие волосы, поправил одежду.

— Ты чего, на свидание собрался? — спросил Баламут.

— Да прекрати ты уже ядом плеваться! Сил моих нет, как дитя малое.

— Молчу, молчу. Давай уже посмотрим на мудреца.

Алексей постучался в дверь. Никто не ответил. Он постучался громче и снова ничего. Княжич опасливо открыл дверь. Внутри небольшой комнатки, в центре который чадила жаровня, сидел в резном кресле древний старик. Морщины так глубоко изрезали его лицо, что казались трещинами в сухом дереве. Борода его, иссиня-белая, почти касалась земли, длинные спутанные волосы доходили старику до пояса.

Открыв дверь, Алексей смутился, откашлялся и постучался ещё раз. Мудрец не шелохнулся.

— Он живой там вообще? — подал голос Баламут.

— Да я почём знаю? — прошипел в ответ Алексей. — Здравствуйте, дедушка!

— Здоровее вашего богатырей видали, — неожиданно ответил дед, отчего оба юноши вздрогнули разом. — Чего орёшь? Не в лесу,чай. Пришли тут, понимаешь, натоптали, орут, как оглашенные. Чего надо?

— Разве так гостей привечают? — спросил Баламут. — Пригласил бы ты нас отужинать. Баньку бы истопил. Про дела наши расспросил, про погоду, да про урожай овса. Вот уже с утречка, как выспались бы мы на твоих перинах, тогда можно было бы и о деле поговорить.

— Ишь ты, — старик, казалось и не подумал обижаться на такую дерзость, а только рассмеялся. — Какой дерзкий. Ты мне почти нравишься. Превращу тебя в белку последним.

— Что значит — в белку? — побледнел Алексей.

— С непрошеными гостями — чего ещё делать? В белку там, или в жабу, коли настроение будет. До баньки, да до перинки, не доберётесь, ежели так себя вести продолжите.

— Прости этого нахала, отче, — сказал Алексей и низко поклонился. — Не воспитан он, не знает, как подобает разговаривать с мудрецами.

— Это я уже заметил, — старик махнул рукой. — Говорите, чего пришли, да побыстрее.

— Беда, отец. С чёрными вестями мы к тебе пришли, — Алексей снова поклонился.

Говорил он нарочито громко, будто разговаривал с полностью глухими, разбавляя речь активной жестикуляцией. Баламут стоявший сзади, скрестив на руки на груди, только скептически покачал головой.

Мудрец посмотрел на Алексея, как на скорбного разумом.

— Чего ты орёшь-то? — спросил он. — Не на пожаре.

— Ты уверен, что это мудрец? — шепнул наёмник княжичу на ухо. — А не какой-то сумасшедший дед, который тут обретается и червяков жрёт?