Книга Стажер магического сыска 3, страница 102 – Юлия Гладкая, Alexander Blinddog

Воронцова вспыхнула, сердито повернулась к Глебу, чтобы осадить, но всё-таки промолчала, решив высказать своё отношение к таким резким заявлением тет-а-тет.

— Угрожаете, стало быть? — дворник хмыкнул, будто только того и ждал. — Эвон, не привыкать мне. Я десять лет на каторге свое отбегал. Угрожали и пострашнее вашего. Ничего, пуганные мы.

— Не знала, что в дворники берут после тюрьмы, — сказала Воронцова, искренне удивленная такой биографией. — Вы же, считай, что помощники городовых. За порядком следить должны.

— Считай, не считай, — проворчал дворник, — а улицы мести кто-то должен.

Он щелкнул криво обстриженным ногтем по медной бляхе на груди.

— Вы что ли, мамзель, за меня будете метлою махать день-денской? Хотите, так берите, я не против. Нет? То-то же. Ходите тут теперь, честному человеку угрожаете.

— А я тебе и не угрожаю, уважаемый, —внезапно зашел с другой стороны Глеб. — Так, интересуюсь. Спросить уже что ли нельзя? Да и не из полиции мы. Тут ошибочка у тебя.

— Как же, не из полиции, — дворник сердито покосился на него. — На лицах у вас написано всё. Я-то знаю. Я вашего брата за версту чую. Ты меня баснями своими не проведешь.

— Точно тебе говорю. Уволились мы.

— Да ладно заливать-то, — мужик фыркнул. — Уволились, как же. Ищи дурака. Да хоть и бы так, всё едино. Полицейским был, полицейским и остался. Уволился он, пфф.

— Ага, — Глеб ему подмигнул. — Уволился. Не задалась карьера. Одного начальника пришлось на каторгу отправить, второго я лично своими руками прикончил. Вот на этом-то и всё. Пришлось отправляться на вольные хлеба.

Дворник хмыкнул, поправил треух.

— Иди ты, заливать-то будешь. Прикончил начальника полиции, да на свободе бегаешь? Врешь, да не краснеешь. Нашел дурака?

— А ты чего, братец, газет не читаешь? — ухмыльнувшись спросил Глеб. — Про Князева-то не слышал про такого, нет?

— Читал, твоё благородие, — сказал дворник. — Не дурак, чай, грамоте-то обучен. Котелок у меня варит получше многих. Читал я, что прикончили его. А уж да за что, поди разбери на самом деле. Я не дурак, я мозгой шевелю.

Он постучал себя пальцем по лбу.

— Ну, вот, — тут же подхватил Глеб. — Раз читал, что начальника полиции Князева на погост отправили, так разрешите представиться — это я с ним и покончил. Вот те крест.

Дворник уважительно присвистнул, сдвинул треух на затылок, с любопытством глянул на Глеба сверху-вниз.

— Ну ты лихой, паря, коли не шутишь, — сказал он. — И как тебя за такие подвиги-то к тачке не приковали, лет на десять. Это там они, в газетенках своих писали, негодяй, дескать, был Князев. А это ж всё равно выкрутиться надо было… Чтоб с такого дела, да сухим из воды, умудриться надо. Ну ты ловкач, ох, ловкач.

Глеб только цокнул языком и пожал плечами.

— То дела былые, — сказал он. — За пять минут и не перескажешь. Ты мне, лучше, вот что скажи. Как звать-то тебя?

— Фрол Прокопьевич.

Дворник достал из кармана овчинного тулупа папиросу, закурил, с любопытством глядя на Глеба.

— Ты, друг, часом, с Савельевым Михаилом Игоревичем-то не знаком? — спросил Буянов.

Фрол покривился, сплюнул.

— Не знаю я никого, — буркнул он. — Идите, лучше,у кого другого поспрашивайте. А у меня выспрашивать нечего. Нашли трепача? Ничего я не знаю и знать не хочу. Докладывать не обязан.

— Да ты не подумай чего, — сказал Глеб. — Пропал человек, жена волнуется, места себе не находит. Обещались помочь, вернуть в родной дом. А то, может, загулял-забылся, закрутило-завертело. Пора бы и домой, на теплые перины, пока женщина несчастная с ума не сошла от горя.