Книга Стажер Зеркального сыска, страница 119 – Юлия Гладкая

Стажер поспешно отодвинул в сторонуто, что осталось от стола, и, присев рядом с аптекарем, осторожно перевернул того на спину. В нос ударил запах алкоголя, противный до одури. Поморщившись, Митя приложил пальцы к синей жилке на шее аптекаря и, почувствовав едва заметную пульсацию, обрадовался и зашептал:

– Никифор Иванович, послушайте меня, я сейчас вас в больницу перемещу, будете после лучше прежнего.

Веки аптекаря вздрогнули, слегка приоткрылись. Мутный взгляд, подернутый предсмертной поволокой, скользнул по стажеру, и из левого глаза вытекла одинокая слезинка.

– Варенька, – тихо, как осенний лист, прошелестел голос старика, – пришла ко мне, милая, а я знал, знал, что смерть невластна над тобой. Это все Игнат, ирод, запутал тебя, задурил головушку русую, да, он.

Аптекарь вздохнул, тяжело и нервно.

– Нет. Нет, Никифор Иванович, это Митя. А не… – начал было оправдываться стажер, но аптекарь, не слушая его, улыбнулся и, чуть качнув головой, добавил:

– Беги от него, девочка, а я уже… – С этими словами старик дернулся. Судорога прошла от пяток до маковки, напрягая тело, будто тугой лук. В горле захрипело, захлюпало. Миг – и все кончилось.

Митя сидел на полу, придерживая мертвого аптекаря и наблюдая, как из разжавшихся пальцев на замызганный пол выкатываются, одна за другой, снотворные пилюли.

В носу засвербело. Мите стало так жаль старика, который всего-то и хотел быть вместе с дочерью, пусть и приемной. Увы, теперь аптекарь не мог рассказать свою историю о том, как стал отцом Вареньки. И от чувства, что еще одна ниточка в этом хитром полотне оборвалась навсегда, было грустно и гадко. Не успел. Не помог. Сплоховал.

Стажер вздохнул. Аккуратно опустил тело на пол и привычно начал процедуру обследования на предмет магических следов. Достал зеркало, не медное, обычное, оглядел комнату, ловя ее отражение в заговоренном стекле. Поморщился. Никаких следов колдовства, а значит, ему тут было не место, зато впору вызывать полицию. На миг задумавшись, он приложил зеркальце к приоткрытым губам мертвеца и использовал силу. Легкое облачко послушно покинуло бренную оболочку и будто всосалось в зеркальную гладь. Спрятав запись в футляр, Митя поднялся. Прикрыл Никифора Ивановича скатертью, снятою со стола, и вышел вон из комнаты, наполненный печалью и скорбью.

Городовых он ждал на улице в компании Добряка и хотя знал,что Егор нынче на приеме у Катерины Артамоновны, огорчился, что его не оказалось среди прибывших. Коротко сообщив о случившемся, Митя откланялся и в задумчивости побрел домой.

В другой ситуации он бы вернулся на работу, окунулся в ежедневную суету, забылся среди бумаг и жалоб. Теперь же на душе скребли кошки, а последние слова старика заезженной пластинкой все звучали и звучали в ушах.

Руки начали зябнуть. Митя только теперь понял, что позабыл на работе перчатки и шапку. Подняв повыше воротник, он ускорил шаг, желая поскорее очутиться в тепле. Однако, едва переступив порог, стажер осознал, что у него гости.

Добряк, быстрее него опознав пришедших, радостно завилял хвостом и пару раз тявкнул, обозначая свое присутствие. Из глубины дома послышался шум, а затем топот.

– Тише вы, шалопаи! – крикнула вдогонку детям Лукерья Ильинична, но Тема и Иваська уже кинулись к кобелю, обнимая его, словно родного, и целуя в черный клеенчатый нос.