Книга Академический обмен, страница 49 – Юлия Жукова

Маккорн вообще на меня не смотрел, вместо этого заняв себя выковыриванием грязи из-под ногтей. Что-то в этой картине показалось мне странным. Потом сообразила: природник же может одним простым заклинанием очиститься. Я с подозрением глянула на лицо магистра. Он сам-то не забыл, что природник? Похоже, забыл: лицо его всё ещё покрывали грязевые разводы. Я покосилась на мракоборцев. Они делали вид, что дремлют, вероятно, чтобы не связываться с хрупкой натурой. Привлекать их внимание к физиономии природника мне не хотелось, они и так его недочеловеком считают.

Я перекрутила свой пояс, на котором сбоку крепился небольшой несессер. Когда отправляешься на вызов, надо быть готовой ко всему. Порывшись, я нашла платок и зеркало, но, подумав, решила платок Маккорну не давать. Насухую им мало что сотрёшь, а у него заклинание есть. И, чтобы не показаться чересчур заботливой, сначала оглядела в зеркало себя: всё нормально, причёска под воском не растрепалась, на платье пыли не видно. Чёрная одежда очень выручает. Удовлетворившись своим отражением, я сунула зеркальце Маккорну.

Он вздрогнули уставился на этот предмет, словно не понимая, что с ним делать. Я толкнула зеркальце ему в руки, невольно прикоснувшись к горячей коже. Уж не жар ли у него? Хотя природники не болеют. Наконец он осознал, чего я от него хочу, и ухватил круглую рамку, чтобы нашарить в ней своё отражение. Тут же его глаза комично расширились. Он взмахнул рукой, отчего его щёки на мгновение засветились белым светом, а меня обдало отзвуками того радостного чувства. Мракоборцы вздрогнули.

Когда я проморгалась и снова привыкла к полутьме кареты, Маккорн молча вернул мне зеркальце, отвернулся и уставился в окно. Если бы не мракоборцы, которые бросили изображать дремоту, так бы и залупила ему этим зеркальцем!

В довершение ко всем бедам, пока мы ехали до участка, полил дождь. Не знаю уж, как Маккорн снимал проклятие с дома Фэнни, но подозреваю, что обряд очищения такого масштаба уже может влиять на погоду, а значит, в этом тоже виноват природник. Уже на подъезде я зыркнула на него, но Маккорн так и сидел, уткнувшись лицом в окно. Я мысленно пожелала ему ушибить лоб на кочке.

А в участке стало ещё веселее. Уездный мракконтроль – это вам не городской трёхэтажный особняк и не столичная башня. Это домишко, в котором комнат раз-два и обчёлся. И в этих комнатах уже были расфасованы преступница, её мать и служанка, семейство Фэнни и Кларенс, а теперь вот ещё нас подвезли. Доротею, понятное дело, заперли в камере – комнатушке с окном в двери. Мамашу со служанкой посадили в кабинете старшины, где на такой случай запирались все шкафы и ящики. В допросной, собственно, вёлся допрос – только там стояла установка для стенографии. Ну а нас, свидетелей, определили в трапезную – прокопчённую комнату чуть побольше, пропитанную запахом жарёхи, с массивным столом и магической плиткой на подоконнике. Около плитки, обхватив себя руками, чтобы не коснуться ничего в комнате, стоял помещик Фэнни. Рядом на стуле сидела и ревела его дочь. Жена, очевидно, как раз была в допросной. На другом краю стола Кларенс уже разложил документы по вызову и заполнил по крайней мере половину, не теряя времени даром. При моём появлении он встал и улыбнулся, но заметил моё настроение и смолчал. Зато не смолчал Фэнни.