Книга Дикая Омега, страница 76 – Ленор Роузвуд

Раздаётся влажный, мясной хлюп, и голова отделяется от тела.

Призрак медленно распрямляется, всё ещё сжимая окровавленный клочок мяса в кулаке. Его одежда, маска, вся поляна — забрызганы кровью, кусками плоти, розовыми ошмётками.

Я задыхаюсь, когда он поворачивается ко мне.

Его взгляд — пустой, волчий, стеклянный. Ни тени узнавания. Ни единой искры той странной связи, что мелькала между нами в горах.

Это не Призрак.

Это Бестия.

И она идёт за мной.

Он делает тяжёлый шаг — снег под ним оседает, красные хлопья срываются вниз. Я вжимаюсь в ствол дерева, пальцы судорожно шарят по снегу в поисках оружия.

Пальцы натыкаются на холодную сталь.

Винтовка Валека.

Я хватаю её, вскидываю, прицеливаюсь одной здоровой рукой.

— Не… — сиплю, голос ломается. — Пожалуйста… Призрак… не заставляй…

Он не слышит. Даже не моргает. Просто идёт, ровно, неумолимо, как лавина.

Пять шагов…

Четыре…

Три…

Два…

Пожалуйста… Боже… я не хочу этого…

Его тень накрывает меня полностью. Так близко, что я вижу собственное отражение в ледяных линзах маски. Вижу свою смерть в них. Я нажимаю на курок.

Ничего.

Винтовка не стреляет.

Пустой магазин.

Пустая надежда.

Пустая защита.

Лёд проливается по моим жилам. Меня охватывает ужас такой силы, что я едва дышу. Это конец. Тут, сейчас.

Призрак метается вперёд. Его рука взмывает — огромная, сильная, окровавленная — и сжимает мое горло.

Я взлетаю над землёй, болтаясь в воздухе, как тряпичная кукла. Его пальцы втыкаются в плоть, ломают воздух в моих лёгких. Я царапаю его запястье ногтями, но это всё равно что когтить камень.

Кислорода нет.

Мысли расползаются.

В ушах гудит, будто мир захлопывается.

Глаза Призрака — последняя вещь, которую я вижу. И в них — пустота. Холодная, бесконечная пустота.

Так вот как всё заканчивается, думаю я странно спокойно.

Вот как я умру.

И темнота накрывает меня, как вал снега.

Глава 29

ПРИЗРАК

Кровь.

Так много крови.

Слишком много.

Льётся с хрупкого существа в моих руках.

Её пульс трепещет, как пойманная птица.

Птица, зажатая в моём сокрушающем хвате.

Шея. Рука.

Везде кровь.

Плохо. Очень плохо.

Нельзя дать ей истечь.

Перехватываю её.

Прижимаю ладонь к ране, пытаюсь остановить поток.

Сжимаю слишком сильно.

Она бьётся, хрипит, захлёбывается.

Дикие сине-зелёные глаза вцепляются в мои.

Широкие. Полные ужаса.

Сине-зелёные сине-зелёные…

Страх страх страх.

Из-за меня.

Монстра.

Её ресницы дрожат… опускаются… скользят по бледным щекам.

Она обмякает.

Сопротивление уходит из её тела, утекает, как кровь в снег.

И что-то взрывается внутри меня.

Паника?

Незнакомое, чужое чувство, которое я не могу осознать.

Брось её. Сейчас же.

Монстр.

Я разжимаю пальцы — она падает в снег.

Безвольно.

Но грудь поднимается и опускается.

Безвольно… но не мертва.

Надо сохранить ей жизнь.

Срываю перчатку, прижимаю пальцы к её шее.

Пульс есть. Слабый, но есть.

Облегчение наваливается, как тёплая волна.

Лёгкость растекается в груди.

Непривычно — заботиться, выживет ли добыча.

Не добыча.

Омега.

Моя.

Здесь слишком опасно.

Слишком холодно.

Я поднимаю её на плечо.

Её маленькое тело висит на мне словно лёгкая, голодная пичужка.

Она почти ничего не весит.

Её ноги болтаются, волосы струятся вниз — как знамя.

Перехожу на свою ломаную, хищную рысь.

Прорываюсь сквозь лес.

Через колючие кусты.

Через ветки.

Снега слишком много.

Слишком холодно.

Мало времени.