Книга Дикая Омега, страница 49 – Ленор Роузвуд

И вот он уходит. Дверь закрывается тихим щелчком. Я какое-то время просто смотрю на пустой металл.

Отдельная комната. Свобода передвижения — в пределах ограничений. Материалы для гнезда, чтобы я могла позволить себе… быть слабой. Чтобы позволила себе мягкость. То, чего я никогда не имела.

И всё же…

Я мотнула головой, выбрасывая предательскую мысль раньше, чем она успеет оформиться. Они пытаются усыпить мою бдительность. Вытащить наружу мою сущность омеги, сделать меня мягче. Удобнее.

Но я не собираюсь играть в их игры.

Я выпрямляю плечи, встаю с койки и иду к двери. Она скрипит, когда я открываю её, и этот звук звучит как предупреждение.

Новая комната ждёт за стеной.

Я выскальзываю в коридор, позволяя двери закрытьсяза мной. Дохожу до комнаты, где меня держали раньше, пока я не оказалась в инфирмарии. На мгновение останавливаюсь, затем решительно берусь за холодную ручку.

Дверь поддаётся.

Я вхожу — и замираю. Коробки. Корыта. Кашпо, переполненные тканями, мехами, перьями. Настоящие материалы для гнезда. Моё дыхание перехватывает.

Я провожу пальцами по мягким тканым пледам, шелковистым покрывалам, поражаясь богатой фактуре и насыщенным цветам. Блёстки и стразы сверкают под моим прикосновением. Это не грубый брезент и не колючая шерсть, к которой я привыкла. Не обрывок тента, под которым я ночами пряталась от дождя.

Это роскошь. Излишество.

Тёплое, тягучее желание распускается в груди, превращаясь в острый голод, пока мои пальцы скользят по мягкости и теплу. Я никогда не имела ничего подобного. Никогда.

Часть меня хочет броситься в это всё, закопаться в меха и перья, построить себе гнездо, как у самых обожаемых омег. Укрыться слоями безопасности, тепла, принадлежности.

Но я не могу.

Не имею права.

Потому что если я поддамся — игра будет проиграна. Они победят. Сломают меня лаской, роскошью, обещаниями. Превратят меня в послушную, ручную зверушку, которую можно выгуливать на поводке.

Губы скручиваются в презрительном оскале. Я — не тепличный цветок. Я — выжившая. Сделанная из костей и шрамов, не из мягкого меха.

Он может и звери, но лисицы — тоже звери. И шакалы — звери. И пустоши принадлежат не только хищникам.

Я отдёргиваю руку, разворачиваюсь, иду в дальний угол. Беру старое шерстяное одеяло и пару самых простых подушек. Складываю их в крошечное, грубое гнездо.

Такое же простое, как я.

Такое же знакомое. Безопасное, потому что честное. Без иллюзий.

Оборачиваю одеяло вокруг плеч и устраиваюсь в своём скромном маленьком гнезде. Пусть думают, что купили меня своими подарками.

Я знаю правду.

Всё, что мне нужно, — это воля продолжать бороться, продолжать выживать, как бы они ни пытались меня сломать. И этого… этого не отнять никакими мягкими пледами и пухлыми подушками.

Глава 21

ВИСКИ

Виски обжигает горло, оставляя за собой огненный след, когда я делаю ещё один глоток прямо из бутылки. Не то чтобы это мой любимый напиток… но уж больно символично сегодня.

Я — разбитое дерьмо.

Пьяное, жалкое, никчёмное дерьмо, сидящее на койке в изоляторе, пока Чума соизволит прийти и вправить мне, мать его, плечо обратно.

Чёртов Призрак.

Ещё минуту назад мы мирно смотрели какой-то тупой фильм про зомби, и вдруг он вспыхивает и несётся на меня, как чёрт из табакерки. Этому психу даже не нужен повод, чтобы попытаться раскидать мои кишки по стенам.