Книга Двор Ледяных Сердец, страница 187 – Элис Нокс

Выдох. Медленный. Воздух царапал горло – пересохшее, воспаленное от жажды.

Я лежала, глядя в полог над кроватью, и только тогда до меня дошло.

Тишина.

Неправильная. Слишком полная.

Морфрост не приходил.

Всю ночь.

Впервые.

В груди что-то дрогнуло – странное, неуловимое. Надежда, хрупкая, как первый лед на луже. Неужели леди Шипов и правда заблокировала его магию? Неужели он больше не сможет проникать в мои сны, не сможет…

Но следом – укол. Разочарование? Нет, не то. Что-то другое, что я не хотела называть, не хотела признавать. Пустота там, где должно было быть облегчение.

Я усмехнулась сама себе, сухо, без радости.

– Хорошо, – прошептала я в тишину. – Это… хорошо.

Потянулась, сбрасывая остатки беспокойного сна, откидывая одеяло. Мышцы ныли, будто всю ночь я не спала, а дралась. Рука скользнула по простыне, и краем глаза я уловила движение – что-то светящееся на коже.

Замерла.

Медленно, будто боясь спугнуть видение, подняла правую руку.

Метка.

От запястья до локтя – морозное кружево. Серебристо-голубое, светящееся в полумраке комнаты мягким, призрачным светом. Узор был изящным, сплетенным из тончайших линий инея, что вились виноградной лозой, переходили в шипы, в кристаллы льда, в цветы, от которых рябило в глазах. Как перчатка из застывшего света.

И оно пульсировало.

Легко, едва ощутимо – как второе сердцебиение под кожей. И с каждым ударом – покалывание. Словно тысячи крохотных искр пробегали по руке, щекотали, кололи, били слабым током, заставляя нервы вздрагивать.

Шок ударил первым – холодный, отрезвляющий.

Потом – ужас, что пополз по позвоночнику ледяными лапками.

Потом – непонимание.

Если он не приходил во сне…

Еслиего не было там, за пеленой грез…

Значит…

Значит, он был здесь.

Наяву.

Пока я спала.

Пока была беззащитна.

Ярость взорвалась так резко, что перехватило дыхание. Я сорвалась с кровати, даже не чувствуя холода камня под босыми ногами. Метка пульсировала ярче, будто откликаясь на бешеный стук моего сердца, и покалывание усилилось – почти ожог, почти боль.

– Как он посмел, – выдохнула я сквозь зубы. – Как он…

Я рванула к двери, уже готовая распахнуть ее, выйти, найти его, потребовать ответа.

Дверь не поддалась.

Заперта.

Изнутри.

Я застыла, глядя на тяжелую резную створку, потом медленно перевела взгляд вниз.

Ключ торчал в замочной скважине. С моей стороны.

Я сама заперлась. Вчера. Когда служанка ушла.

Сердце колотилось так громко, что, казалось, его эхо билось от стен.

Ключ в скважине. Дверь заперта изнутри. Никто не мог войти.

Но метка на руке, светящаяся, живая, пульсирующая морозным светом, говорила об обратном.

Магия. Конечно. Проклятая, всепроникающая магия фейри, которой плевать на замки, на стены, на мое право хотя бы здесь быть одной.

Пальцы сжались в кулак. Он был здесь. Пока я спала.

Прикасался ли? Смотрел ли? Что он…

– Нет, – прошептала я, качая головой. – Не сейчас.

Думать об этом – значит сойти с ума. А мне нужно было держаться.

Вода. Смыть это. Смыть ощущение чужого присутствия, что прилипло к коже липкой пленкой.

Желудок свело голодной судорогой, жажда царапала горло, но сначала – купальня.

Я развернулась, стянула ночную рубашку через голову одним резким движением. Ткань упала к ногам, и холодный воздух лизнул обнаженную кожу. Метка на руке вспыхнула ярче – будто реагируя на прикосновение прохлады, на мою наготу, на что-то, что я не понимала.