Книга Двор Ледяных Сердец, страница 163 – Элис Нокс

Я хотела убрать её, коснуться, провести пальцами по его волосам, но руки были пленены – одна на плече, другая в его ладони.

Морфрост смотрел на меня – интенсивно, не мигая, и в глазах читалась буря, едва сдерживаемая, готовая сорваться.

– Ты не облегчаешь задачу, – прорвалось сквозь стиснутые зубы.

– Какую? – едва слышно.

– Держать себя в руках. – Голос сорвался. – Не взять тебя прямо здесь, на глазах у всех, на этом проклятом полу, среди лепестков и фейри, что наблюдают, как ты разваливаешьсяв моих руках.

Его бедро скользнуло между моих – твёрдое, мускулистое, намеренно.

Прижалось – там, где жар и влажность, где стыд и желание смешались в одно.

Я застонала – тихо, но в тишине зала звук был слишком громким.

Головы обернулись – любопытные, возбуждённые, жадные.

Морфрост прикрыл – наклонился быстро, будто что-то шептал на ухо, но на самом деле просто держал, не давая застонать снова, не давая выдать, что происходит.

– Тише, – выдохнул он, и голос дрожал, ломался. – Или все узнают.

Бедро сместилось – лёгкое движение, покачивание, но трение было достаточным.

Я прикусила губу до боли, до крови, сдерживая звук, что рвался наружу.

– Боги, – прорвалось у него. – Ты такая… отзывчивая. Чувствую тебя. Жар. Влажность. Сквозь слои ткани.

Дыхание участилось – короткое, рваное, не контролируемое больше.

Грудь вздымалась быстрее, прижимаясь ко мне с каждым вдохом.

Пальцы на спине дрожали сильнее – поглаживали, гладили поясницу, опускались ниже, к изгибу, ещё ниже, туда, где кончалась спина и начиналось запретное.

Не пересекали. Но обещание, угроза, желание читались в каждом движении.

На троне Верена сидела, откинувшись назад – улыбка хищная, довольная, азартная.

Рядом Лис – лицо напряжённое, в янтарных глазах беспокойство, что-то похожее на страх за меня, на понимание, что я проигрываю битву с каждой секундой. Битву, которая даже не успела начаться.

Музыка замедлилась – стала почти неприличной, чувственной, интимной, будто оркестр понимал, что происходит, играл для нас, помогал, подталкивал.

Мы почти не двигались больше – просто покачивались на месте, прижатые так плотно, что каждое дыхание, каждый удар сердца передавался друг другу.

Метки горели, пульсировали в унисон, создавали волны тепла, что накатывали, отступали, накатывали снова, смешивались с его холодом, порождая ощущения, что граничили с безумием.

Между нами – его возбуждение, твёрдое, требовательное, прижатое к животу, и моя влажность на бедре, что он чувствовал, я знала по тому, как потемнели глаза до черноты, как губы приоткрылись, как вздрогнуло всё тело.

– Элиза, – выдохнул он, и имя растворилось между нами, стало частью воздуха.

Лоб коснулся моего – легко, но прикосновение обожгло сильнее любого огня.

Дыхание смешалось – холодное и горячее, создавая белые облачка пара в миллиметре между губами.

Губытак близко – я видела каждую линию, каждый изгиб, чувствовала холод, что манил, обещал.

Если он поцелует сейчас… на глазах у всех… я не смогу… не смогу сделать вид, что ничего не значит… не смогу остановиться…

– Что ты делаешь со мной, – прошептал он, и голос ломался, срывался на каждом слове. – Четыре ночи я держался. Контролировал. Ставил метки и останавливался, когда всё во мне кричало взять, не отпускать, закончить.

Глаза закрылись на секунду – долгую, мучительную.