Книга Брак по контракту со злодейкой, страница 63 – Ангелишь Кристалл

Всё происходящее до сих пор оставалось абсурдным. Одна фраза перечеркнула привычный мир, вырвала из под ног опору и лишила надежды на тихую жизнь, свободную от чужих игр. Хотя, если быть честной, не факт, что у меня получилось бы вырваться из цепких лап Луиджи и его матери, жадной до богатства и власти. Вспоминать, как он не постеснялся ударить меня прилюдно, было неприятно, но полезно — напоминало, что могло бы быть хуже. Что он сделал бы, не окажись тогда в саду Вэлмира? Или в узкой уборной, где чужие глаза не стали бы сдерживающим фактором?

И вот теперь, из двух зол, я даже не могла решить, которое страшнее.

Каждое сложенное платье, каждая аккуратно уложенная шкатулка с украшениями казались гвоздями, намертво прибивающими крышку моего прошлого. Я смотрела на всё это и ясно понимала: через пару часов окажусь в доме, где правила диктует Вэлмир Делавьер — и там уже не останется ни малейшей возможности притвориться, будто я живу по своим законам. Не будет права на уединение, не будет щели, за которой можно спрятаться от его пристального взгляда и навязчивого присутствия. Его последние слова всё ещё отдавались эхом в голове, словно шаги, приближающиеся в тёмном коридоре. На что я, в конце концов, подписалась?

Розель молча перебирала наряды, иногда бросая на меня короткие взгляды — в них смешивались тревога и тень жалости. Я не задавала вопросов, потому что не хотела слышать ответов. Да и что она могла сказать? Весь дом уже знал, куда и к кому я еду. И, судя по молчаливой, суетливой подготовке, решили, что лучший способ пережить новость — просто не произносить её вслух.

— Это последнее, — тихо сказала девушка, закрывая крышку чемодана и аккуратно застёгивая ремни, будто ставила печать на моей судьбе.

Я кивнула, хотя внутри всё протестовало, кричало немедленно остановить сборы, прекратить собирать вещи,закрыть дверь и остаться здесь или сбежать. Однако вместо этого я стояла, будто прикованная, и ждала, когда за дверью раздастся его шаг — уверенный, без спешки. Тот самый, от которого невозможно спрятаться. Теперь всё упиралось в ожидание — холодное и тягучее, как зимний рассвет, который никак не решится стать днём.

Снизу уже доносились приглушённые голоса родителей, редкий звон фарфора, негромкий стук каблуков по каменному полу — слуги спешили закончить дела до его появления и моего отъезда. Вдруг глухо ударила входная дверь, впуская в дом струю свежего воздуха. Я замерла, затаив дыхание, словно от этого зависело, кто окажется за порогом. Сердце забилось глухо и тяжело… но это был не он. Пока что.

Я подошла к окну, но странного, плотного, словно нарисованного чужой рукой тумана за стеклом было слишком много, и он скрывал большую часть улицы. Погода хоть и была пасмурной, но ничто не предвещало появления этой вязкой пелены, ползущей по мостовой, будто специально, чтобы отрезать мне пути к отступлению. В груди зародилось смутное подозрение, что впереди — ловушка, чей механизм уже запущен, и никто в доме даже не подозревает об этом.

Снизу всё отчётливее доносились голоса — глухие, ровные, нарастающие, как ритм барабанов перед казнью. Казалось, каждый звук предупреждает: он близко. И вместе с ним изменится весь привычный ритм этого дома — навсегда.

— Леди Эйсхард, — в дверях появилась молодая служанка, её дыхание сбивалось от спешки. — Вас просят спуститься. Карета герцога уже ждёт у ворот.