Книга Брак по контракту со злодейкой, страница 56 – Ангелишь Кристалл

Первые секунды прошли в оглушающей тишине. Я стояла,как статуя, не моргая, не двигаясь. А потом пришёл страх. Он разлился по венам ледяным ядом, парализуя всё. Следом — злость. Яркая, колючая, обжигающая. На себя — за глупость, на него — за этот голос, лишённый эмоций, за фразу, брошенную как вызов. На весь проклятый мир — за то, что снова вышел из-под моего контроля.

А после — боль. Не та, что причиняет тело. Глубже. Противная, унизительная. Как будто мной воспользовались. Как будто меня без спроса поставили в позицию, где даже голос — не мой. Где за меня всё решили, а потом с лёгкой полуулыбкой выдали это за щедрость.

— Простите… — хрипло выдавила я, как только смогла перестать дрожать и снова заставить себя дышать. — Что вы только что сказали?

Он не ответил сразу и даже не обернулся. Просто продолжал стоять у окна, будто рассматривал не сад, а последствия собственной воли. Его фигура казалась чужой, вытесненной из мира, где живут люди. Неподвижной. Театрально спокойной. Ни одного жеста, который говорил бы о сожалении. Ни оправданий, ни попытки смягчить обстоятельства. И зачем? Он не просил. Он констатировал. Он изменил правила — потому что имел на это право.

Я медленно выдохнула, будто выталкивая из себя ледяной ком в горле. Постаралась взять себя в руки, вернуть остатки контроля, хотя бы в выражении лица. Сделала шаг назад — не физически, а внутри. И позволила себе надеть маску. Спокойствие. Отстранённость. Безмятежность. Хрупкие доспехи, но другие сейчас были недоступны. Хоть видимость достоинства — уже победа.

— Я предлагаю брак по контракту, — пояснил он ровно, почти с равнодушием.

— Вы в своём уме? — выдохнула я, скорее хватаясь за вопрос, чем действительно ожидая ответа. — Это всё? Угроза, сделка… и жених, как побочный эффект?

Он всё же обернулся. Медленно, как всегда, будто мир сам обязан подстраиваться под ритм его решений. В его взгляде не было ни смущения, ни раздражения. Только спокойствие и едва уловимая тень удовлетворения — словно он удачно поставил фигуру в нужную точку и теперь просто наблюдает, как она осознаёт свою новую роль в чужой игре.

— Не жених, — лениво уточнил он. — Спаситель. Пока ещё добровольный.

Слова прозвучали не громко, но в них ощущался стальной приговор. Ни капли теплоты. Ни жеста, за который можно было бы зацепиться. Спаситель. Добровольный. Звучитпочти как «временно терпящий твоё существование».

Я почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой узел. Никакой надежды на паритет. Никаких иллюзий. Только чёткие правила чужого договора, где мои желания — лишь мелкий шрифт внизу страницы. И что теперь? Покорно опустить голову, принять спасение, купленное ценой своей свободы — и стать марионеткой в чьей-то чужой политической игре? Это был не тот исход, на который я надеялась.

— Благодарю за спасение, ваша светлость, — выдавила я, с трудом удерживая дрожь в пальцах и гнев в голосе. — Но, быть может, вы всё же объясните, зачем вам этот фарс? Или это тонкая месть за вчерашний спектакль в саду?

— Месть — привилегия тех, кто слишком много чувствует, — холодно бросил он. — Я предпочитаю рациональность. Сейчас вы — слишком выгодная фигура, чтобы позволить себе роскошь упустить. А мир уже видел нас вместе. Назад дороги нет. Ни для вас, ни для меня.