Книга Главная проблема ректора космической академии, страница 77 – Алиса Линд

— Я не буду торопить тебя, — обещает он. — Но, Мелисса, прошу, не делай глупостей.

Таррел поглаживает меня по плечу, я чувствую тепло его ладони, это дает ощущение поддержки и нежности, но в душе пробоина размером с крейсер. Шмыгаю носом.

— Если ты думаешь, что я наложу на себя руки, — фокусирую на нем взгляд и смахиваю слезы. — Нет. Не для того я боролась с системой всю свою короткую жизнь, чтобы сейчас опустить руки.

Таррел снова привлекает меня к себе, берет ладонями за лицо, поднимает к себе и заглядывает в глаза.

— Я не про это… Малышка, я… — говорит он сбивчиво, а я невольно заглядываю в его мысли — смятение. Частью души мне даже стыдно, что он испытывает это из-за меня. Он не заслужил. — Я не знал, как ещё мягче тебе это сказать, но ты должна знать. Должна была. Теперь ты понимаешь, что мстить тебе не за кого?

А и вправду. Если мой отец не погибал на войне с Жуками, а здравствует…

— Это знать ещё хуже. Я прожила бессмысленную жизнь. Весь мой смысл только что обвалился, — убитым голосом произношу я. — Я правда не знаю, как теперь собрать себя по кускам. Где взять идею. Зачем я живу?

— Чтобы доставлять мне радость уже тем, что ты дышишь? Осчастливливать меня одним лишь взглядом! Этого тебе мало? — спрашивает Таррел с доброй улыбкой.

Я хмыкаю. Неплохая идея. Но не моя. Из спасительницы галактик превратиться в обычную полукровку, которая запала в душу какому-то ксорианцу? Видимо, это максимум, чего я заслуживаю.

— Пусть будет так, Таррел, — соглашаюсь. — Только не отменяй тренировки. Мне нужно восстановиться.

Он пронзительно смотрит на меня, будто не верит, а потом медленно кивает.

— Хорошо, — произносит он ласково и поднимает мою голову за подбородок. — Выше нос, курсант Мэлтис, ведь я… люблю тебя.

Мелисса не говорит, что любит меня. Молчит в ответ. Смотрит на меня расширенными глазами, в которых плещется море чувств. Я вижу, что она хочет мне ответить, но вместо этого делает шаг назад, создавая между нами дистанцию. Не физическую — эмоциональную.

Я не давлю. Провожу её обратно в палату. Нежно целую в макушку перед уходом. Ей надо побыть одной. Я это принимаю.

Меня не злит её молчание. Не расстраивает. Я чувствую, что она впервые в жизни боится признать, собственные чувства. Ей страшно, что если она это озвучит — оно вдруг испарится. Она просто ещё не знает, что я не отпущу её. И сделаю все, чтобы оградить от Жуков, Пэриса и Альтириуса Велсатора. От всего мира, если потребуется.

Я возвращаюсь к себе в кабинет, прокручивая в голове и анализируя весь наш разговор.

Я не ожидал, что она сразу примет мои слова. С самого начала в её мыслях витал скепсис. Она не верила мне.

«Ты сам называл меня полукровкой, чем ты лучше?»

Эта фраза застряла у меня в голове, будто выброшенный в невесомость камень.

Я действительно называл её так. Я злился на неё за подлог, досадовал на осечку системы, которая поставила меня в неудобное положение. Мне не нравилось, что она сломала мой стройный мир, что её существование бросило вызов моей незыблимости и рациональности.

Но на втором уровне, глядя в её полные огня глаза, я понимал — она изменила меня. Она не ошибка, не слом системы. Она — исключение. Но она этого не слышала.

В её голове гремело совсем другое:

«Даже если это опасно, я должна попробовать. Я не бесполезная, не хуже ксорианцев!»