Книга Голос из Тьмы, страница 55 – Настя Полос

— Но все же, почему ты не могла заниматься тем, чем хотела сама? — спросил он, не поворачивая головы.

— Дайвинг — это больше про страсть, а не постоянство. Я постарею и больше не смогу заплывать. — От собственных слов стало горько. — И что тогда? Когда-то я хотела поступить на ихтиолога. Это такой ученый, который изучает рыб. Но все это за гранью. На бюджет я не поступила, а оплатить само́й… Не вышло.

Игнар слушал меня, со смесью грусти и злости на лице.

— Теодора, — он посмотрел на меня, жуя нижнюю губу, — мне жаль.

— Почему? — на это можно ответить: «Спасибо», «Ничего страшного», «Пошел ты со своей жалостью!» Но мне хотелось знать, почему.

— Вся твоя жизнь: неудачи, победы, разочарование… боль. Боги вели тебя сюда. К твоему истинному призванию.

— Хочешь сказать, что вся моя жизнь рассчитана до мелочей? И я не властна над ней?

— Может быть, до войн… Но сейчас, думаю, никто не властен над своей жизнью.

Я ощутила тоску, ту же, что отразилась на лице Игнара. Жить, зная, что ты никогда не имел права выбора — невыносимо. Проще притвориться, что не понимаешь и ты сам избрал то или иное действие. Быть марионеткой — страшно.

— Все не так просто, Теодора. Не думаю, что Боги решают, наденешь ты сегодня платье или штаны, или куда поедешь в выходные. Это больше про глобальные цели и события, определяющие тебя как личность. Как, например…

— Жить в детском доме без родителей?

Игнар промолчал, но мне и не нужен был ответ. Но через некоторое время он все же заговорил.

— Может быть, может, и нет. Я не знаю, чем промышляют Боги. Но… мне хотелось бы думать, что над такими вещами они неподвластны. — Он умолкает, наклоняясь чуть ближе. — А твои…

— Родители? Их нет. — И, предвидя следующий вопрос, ответила: — Я не знала их. В детский дом попала совсем ребенком.

— Наши погибли, когда ябыл мальчишкой. Теперь у нас только дядя.

Никто не жалел друг друга. Мы просто разделяли общее горе на двоих. Но все же, я поймала себя на мысли: какого это — иметь маму и папу, а потом внезапно потерять их? Своих я не помнила и уже просто смерилась, что я одна. Но если ты видел мать утром, что готовила завтрак, отца, который говорил с тобой вечером, а потом — пустота. Какого носить эту боль в себе? Знать, что именно ты потерял?

— Мама пыталась объяснить мне, что мой долг — служение. А потом просто исчезла из моей жизни. Нас забрали, не спросив. Лишили выбора. Впрочем, его у нас никогда его и не было. Наш дядя — Верховный Мастер Инуры. Он глава всей планеты. Так что, когда судьба отняла у нас семью, дядя отнял свободу.

— Ты жалеешь? — спросила я, чувствуя невероятное желание сжать его ладонь.

— Раньше — да. Сейчас же, — Игнар полностью повернулся ко мне, — когда встретил тебя, Меках, — от его гортанного голоса у меня засосало под ложечкой, — все изменилось.

— Что же? — прошептала я.

— Я обрел смысл. Защищать тебя, быть рядом. Поддерживать и оберегать. Быть другом и братом, — последние слова он произнес натужно, будто они были ему неприятны. — Отныне мы связаны, Теодора. Хочешь ты того или нет. Мы с Имраном — твои Первые. Ты — наша, а мы — твои. Мы пойдем за тобой, куда скажешь, сделаем все, что только захочешь. Сейчас ты еще не понимаешь всей силы нашей связи, но, когда привыкнешь, научишься — мы будем рядом.