Книга Сибирь, страница 47 – Настя Полос

— Я бы не бросил тебя, Елена. Ты тогда подумала, что я тебя оставил, но я никогда бы не смог так поступить.

Зарычав на саму себя, я уже неслась вслед за зараженным, крепко сжимая ножик. Не знаю, чем именно я руководствовалась, почему делала это, но бросить чертову псину не могла.

Визг привел меня на поляну. Кренделек застрял в ветвях и истошно вопил, пытаясь вырваться. Бегуна нигде не было видно, но я знала, что он так просто не оставит свою жертву. И тогда, попытавшись откинуть лишние — а с визгами псины это получалось плохо — я прислушалась к звукам леса. Ноги понесли меня вперед, и я увидела застрявшего в ловушке бегуна.

Видимо, местные выкопали глубокую яму и замели ее ветвями. Сверху повязали тяжелое бревно, чтобы то после попадания упало прямо на заложника. Нам о них не говорили. Занятно.

Я долго всматривалась в уродливое лицо. Зловонный запах источали дыры на коже, через которые виднелись обломанные зубы. Тварь рычала и шипела, дергала руками в попытке поймать меня.

Медленно, наблюдая за бесполезными попытками, я обошла бревно. Поднялась сверху. Зараженный попытался перекрутиться, но он был плотно прижат весом коряги.

Выбрав нужную точку, я позволила уголкам губ приподняться в легкой улыбке, а потом с силой, давая гравитации сделать свое дело, прыгнула прямо на его голову, пробивая череп пятками. Услышав нужный мне чавкающий звук, я еще раз размозжила остатки мозгов, раскидывая их на белоснежный покров. А потом, перешагнув, вытерла черные берцы снегом.

Собака не прекращала молить о спасении. Я подошла к ней и присела на корточки.

То, что привиделось мне ветками, оказалось намного хуже.

Серые, почти уцелевшие руки крепко держали Кренделька за ноги. Зараженный, застрявший в такой же, но достаточно древней ловушке, тянул пса к себе, но шавка отчаянно сопротивлялась.

Стоило мне приблизить ладони, как зараженный отпустил собакуи ловко схватил меня. Псина, наконец получив желанную свободу, слиняла, даже не оглянувшись.

Бросив на нее тоскливый взгляд, я повернулась к твари, что замерла, но смертельно крепко вцепилась в меня. Его лицо — целое и невредимое. Лишь серость потухших глаз и синеющие вены выдавали в нем худшее, с чем я могла столкнуться.

Мы замерли.

Как вдруг тварь открыла рот. В замедленной съемке, будто сам воздух противился, я занесла руку, распахнув широко глаза. Сердце шумным единственным ударом прозвучало в ушах.

Изучить последствия Остера-4 удалось лишь на 64 %. И если многие подвиды зараженных нам были понятны, то такие, как Целители, которые могли своими вибрациями призвать целую стаю зараженных — нет. Твари слишком слабые для боя, но вели целые стада.

И когда вибрация легким порывом прозвучала в ушах, я уже воткнула нож в глазницу зараженного.

Шумно выдохнув, я огляделась вокруг. Одну минуту стояла тишина.

А потом раздались крики и топот ног со всех сторон.

Целитель, даже будучи мертвым, не разжал рук, а теперь они, полностью окоченев, не разгибались. Я вынула нож и вновь воткнула в запястья мертвеца. Один. Второй. Третий. Кисть не прорубалась, и в попытке спастись я нечаянно ударила в свою. Кровь тонкой струйкой брызнула вниз, потекла по одежде, горячей лужей оседая на снегу.

С десятой попытки мне удалось оторвать руки и скинуть их с себя.

Но времени бежать не осталось.