Книга Сибирь, страница 28 – Настя Полос

Мы петляли сквозь переулки, и в какой-то момент показалось, что выхода нет. Рано или поздно запал кончится, и нам придется остановиться. Именно здесь придет такой желанный конец. Но…

Айзек не получит своих лекарств, Леон будет винить себя каждый день жизни, отряд останется без командира.

Поэтому я заставляла бежать себя. Еще и еще. Не останавливаться, не сбиваться с дыхания.

Дмитрий завернул в очередную расщелину. Он специально выбирал узкие коридорчики, чтобы зараженные толпились и замедлялись. Мы почти выбежали во двор, как из-за одной разрушенной стены появилась маленькая разложившаяся ручонка, она пыталась ухватить меня за ботинок.

В замедленной съемке я наблюдала, как крошечная ладошкатянулась ко мне. Как сбивался мой шаг. Как я не могла сдвинуться с места. Еще немного и…

…Дмитрий вырвал меня за загривок и пихнул вперед. По инерции я полетела, спотыкаясь в собственных ногах. Но он вновь подхватил меня, заставляя бежать.

Секундное помешательство могло стоить нам жизни. Зеленые глаза впились в меня со всей возможной жестокостью, губы плотно сжались.

Выражение беспристрастное. Свирепое. Опасное.

Дмитрий толкнул меня в сторону.

Я упала прямо в снег, покатилась с маленькой горки. Под снежным покровом таились палки и камни и больно ударяли по телу.

Он избавился от меня. Отдал на съедение. Решил, что лучше спастись самому, чем бороться за такую, как я.

Приземлившись лицом вниз, я не шевелилась. Какая разница, если я все равно не смогу сбежать?

В очередной раз горло сдавило от силы подъема. Рука обхватила талию и рывком поставила на землю. Диким взором Дмитрий осмотрел меня, остановился на лице и поморщился.

— Нужно было сбить с тебя запах, — запыхавшись, начал говорить Дмитрий. — Бежим!

Голова пребывала в карусели. Я не могла ясно соображать и просто делала то, что говорили. Бежать — значит бежать. Однако часть мозга, отвечающая за мыслительные процессы, явно осталась на той горке.

Мне все еще казалось, что я лежала в снегу. Брошенная и преданная. И даже широкая ладонь Дмитрия, что усердно тянул меня за собой, не создавала иллюзию спокойствия.

Впереди показался каменный забор. Дмитрий затормозил, огляделся и увидел в ограде дыру. Не думая, он ломанулся туда, таща за собой. Юркнув в щель, едва не застревая, Дмитрий уставился на меня в ожидании.

В лобной доле пульсировало, в ушах стоял звон. Позади раздавался рокот зараженных.

— Елена! — Дмитрий протянул руку.

— Ты бросил меня, — затуманено, с трудом шевеля языком, произнесла я. — Чтобы спастись.

— Господи, Елена! Лезь сюда!

Я опустила глаза на ладони.

Не дрожат.

Тогда почему?..

Грубое прикосновение к щекам. Рывок. Дмитрий наполовину пролез через расщелину и притянул меня к себе. Расширенные зрачки с ужасом бегали по моему лицу.

— Елена, мать твою, чтобы с тобой сейчас ни происходило, пожалуйста, пойдем! Я не бросил тебя! Ты вся была в спорах, влекла зараженных за собой. Я не смог придумать лучше способа, чтобы очистить тебя хотя бы отчасти!

Голодный вой уже совсем близко. Хруст снега от десятка ног нисколько не пугал.

— Хочешь спасти, потому что я посылка?

Дмитрий взвыл, сильнее сдавливая скулы.

— Нет, Елена! Потому что каждый достоин спасения.

Достоин. Спасения.

Даже я?

— Пожалуйста, Елена, приди в себя!

Отчаяние, мольба, страх.