Книга Графиня из Черного замка, страница 4 – Надежда Соколова

Отношение ко мне было безупречно-почтительным. «Госпожа», «Хозяйка замка» — так они меня называли, выговаривая слова с мягким, чуть шипящим акцентом. В их взглядах читалось не раболепие, а скорее… сосредоточенная ответственность. Как будто я была ценным, немного хрупким и непонятным артефактом, который им вручили на хранение и оберегание.

И я начала изучать. Сначала робко, побаиваясь тронуть что-либо, потом с растущим азартом библиографа, систематизирующего новую, живую, трехмерную коллекцию. Замок оказался удивительным, наглядным сплетением эпох и стилей. Массивные, циклопические фундаменты из неотесанных глыб, говорят, заложили еще великаны. Затем гномы надстроили крепкие, прямые, невероятно надежные стены с глубокими нишами для факелов и винтовыми лестницами, ведущими в самые неожиданные места, чьи ступени были слегка стерты по центру. А эльфы привнесли изящество — ажурные решетки на окнах, напоминающие морозные узоры, филигранные узоры на каменных капителях колонн, живые, вьющиеся по внутренним стенам двора растения с толстыми стеблями, которые даже зимой под снежными шапками сохраняли изумрудные, восковые листья.

Каждый день приносил открытия. Я нашла солнечную залу со стеклянной крышей, где в дубовых кадках росли лимоны с бугристой кожурой и серебристая лаванда, наполняющая воздух сонным ароматом. Обнаружила потайную дверь за тяжелым ковром с изображением охоты в библиотеке (как же иначе!), ведущую в маленькую круглую комнату-улей, полностью заставленную узкими полками со свитками, туго перевязанными шелковыми шнурами. Нашла купальню с бассейном, наполняемым горячей, слегка минеральной на вкус водой из подземного источника, облицованную гладким, теплым на ощупь камнем молочного оттенка.

Уют здесь был не от показного богатства, а от многовековой, продуманной заботы. Камины были сложены по особым законам, чтобы давать максимум тепла при минимуме дыма, толстые, немного выцветшие гобелены на стенах глушили малейшие сквозняки, в каждом кресле у камина лежала мягкая шерстяная подушка, набитая ароматным сеном. В моем кабинете (я сразу присвоила себе комнату с большим, почти церковным окном, выходящим в хвойный лес) на столе из темного дерева всегда стоялаполная чернильница из матового стекла и простая глиняная ваза с зимними ягодами или хвойными ветками, чей смолистый запах смешивался с запахом старых фолиантов.

К концу первой недели я уже могла с закрытыми глазами, по едва уловимому сквозняку или шероховатости под пальцами, пройти из низкого, теплого кухонного флигеля, пахнущего дымом и специями, в холодную, обвеваемую ветрами северную башню. Замок, поначалу казавшийся бесконечным лабиринтом, стал понятным, дышащим организмом. И в его глубокой, обволакивающей тишине, под почтительным, ненавязчивым взглядом нечеловеческих слуг, моя земная тоска начала понемногу оттаивать, как иней на стекле под утренним солнцем, оставляя после себя лишь чистую, прозрачную влагу. Я была не пленницей, а скорее нежданной смотрительницей этого странного, прекрасного музея под открытым небом. И мне предстояло решить, что делать с этим вверенным мне, внезапно обретенным тихим волшебством.

Поначалу я, по земной привычке, настораживалась при каждом звуке далекого, басовитого рога, доносившегося из-за леса, или при скрипе неуклюжих колес на бревенчатом мосту у подножия холма. Ждала визитов, вежливых, но неизбежных вопросов, сложных объяснений, в которых я и сама не до конца разбиралась. Но дни шли за днями, плавно, как снежинки в безветрие, а на горизонте, на белой ленте дороги, не показывалась ни одна позолоченная карета, ни один одинокий всадник под развевающимся стягом с фамильным гербом. Замок, казалось, существовал в собственном временном пузыре, в аккуратной, непроницаемой скорлупе из тишины и пушистого снега. Новости извне, если они и были, доносились только через редкие, скупые реплики слуг: оборотень, отряхивая с плеч иней, мог глухо упомянуть, что в дальнем лесу у Седых скал обосновалась новая волчья стая и ведет себя достойно, а гном, поправляя секиру на поясе, — что тяжелый торговый караван сородичей прошел по северной каменной дороге, не сворачивая к замку.