Книга Укушенная, страница 58 – Джордан Стефани Грей

— Мне тут нравится, — шепчу я.

Ещё одна вспышка пронзает меня, раскалённая докрасна и неправильная. Ложь.

— Это был настоящий подарок. Двор замечательный.

Ложь.Ложь.

— Я никогда не захочу покинуть это место.

Ложь.

Сквозь витражное стекло я наблюдаю, как луна опускается всё ниже и ниже, а ночь затягивается, и силуэты змей начинают пожирать сначала розу, а затем друг друга. Завтра я впервые окажусь в окружении своих сверстников. Поэтому я не буду драться. Я буду спокойна. Терпелива. Пусть они боятся меня. Пусть гадают, что я сделаю дальше.

Но я буду слушать. Я буду наблюдать. И если кто-то из них выдаст себя за убийцу, я буду ждать, пока не буду готова. И тогда я нападу.

Спустя несколько часов я засыпаю с мыслями об убийстве. И снова мне снится смерть.

Когда я просыпаюсь, я вся в крови.

15

Я смотрю на свою грудь. На слова, написанные на моей груди большими, жирными, кровавыми буквами, расположенными так, чтобы я могла их разборчиво прочитать.

УБИРАЙСЯ, СУЧКА

У меня трясутся руки. У меня дрожат кости. Я не шевелюсь.

Дело не в послании, а в красном цвете. Меня душит густой запах меди и смерти. Когда я закрываю глаза, то вижу образ Селесты. Что мне делать? Это зависит от меня. Это всё зависит от меня. Это…

Моя дверь со скрипом открывается, и я бросаю взгляд на прихожую.

Син.

Он стоит на пороге, держась за раму, и просовывает свою белокурую голову внутрь. Я обнажаю зубы, когда он приподнимает бровь.

— Хотел посмотреть, не спишь ли ты, — лениво растягивает он слова. — Может, всё-таки стоит одеться, иначе мы опоздаем. Тебе лучше не знать, что они делают, когда мы опаздываем, — с этими словами он закрывает дверь, не упоминая ни о крови на моей одежде, ни о запахе запёкшейся крови, который наполняет комнату.

Мне плевать на наказания. На опоздания. Только не тогда, когда я вся в… в… Я опускаю взгляд, и у меня внутри всё переворачивается. Я поднимаюсь с пола и бросаюсь к зеркалу, стоящему у стены. Пепельные волосы. Фиолетовые глаза. Белая сорочка. Моё отражение в зеркале именно такое, как я и ожидала, за исключением…

Крови нет. Сообщения нет.

Ничего.

Я хватаюсь за изысканные позолоченные края зеркала и с силой наклоняю его вниз. На мне нет ни единого пятнышка красного. Я быстро моргаю. Значит ли это, что у меня снова были галлюцинации? Я, пошатываясь, отхожу от зеркала, падаю на кровать и дёргаю себя за косы.

Что со мной не так?

Но у меня нет времени удивляться. Не совсем.Син снова и снова стучит в мою дверь, и я знаю, что, если сейчас же не оденусь, он, вероятно, потащит меня на занятия в ночной рубашке.

Медленно, пошатываясь, я надеваю тонкое фиолетовое платье, которое оставила для меня Уна, и открываю дверь. Но зрелище, ожидающее меня, совсем не такое, какого я могла ожидать. Ярость, словно мотылёк, расправляет крылья внутри меня. Инстинктивно я сжимаю руки в кулаки.

Син здесь не один.

Каликс хмурится, глядя на мой поспешно завязанный лиф-корсет, вьющиеся косички и две босые ступни, выглядывающие из-под платья.

Когда я рычу:

— Почему он здесь?

Син отвечает:

— Каликс упоминал, что тебе нужно это, — он достаёт из заднего кармана изящные атласные тапочки и с ухмылкой протягивает их мне. — Я и не подозревал, что у людей такие зажигательные наклонности.

Я вырываю их у него из рук и утыкаюсь в них ногами. Но моё сердцебиение не успокаивается, а косточки на пальцах становятся похожими на ириски, когда они удлиняются, превращаясь в уродливые когти. Я не знаю, почему присутствие Каликса так действует на меня, выводит из себя и заменяет злобную жажду крови. Может быть, это из-за того, что он украл меня у моего отца. Или, может быть, из-за того, что он бросил меня в пруд, не предупредив, что я вот-вот утону. В любом случае, я не чувствую себя виноватой из-за того, что смотрю на него сейчас.