Книга Укушенная, страница 43 – Джордан Стефани Грей

Прежде чем я успеваю задать хоть один из миллиона вопросов, вертящихся у меня в голове, он продолжает.

— Повсюду есть карманы-порталы, ведущие в Царство Превосходства, и, хотя большая часть королевства лишена магии из-за того, что произошло с исчезновением фейри, её достаточно, чтобы поддерживать в нём существование Семи Дворов и их многочисленных стай. По словам Инструктора Альвареса, каждый портал открывается для таких, как мы, в тех местах, где земля людей подверглась нечеловеческому кровопролитию. Двор Северной Америки размещался именно в этом уголке с 1740 года. Осада обнажила древнюю крепость фейри. И вот мы живём здесь, где остатки их магии переплетаются с нашей собственной.

Син протягивает руку и гладит маленькую каменную статуэтку волка. Она извивается от его прикосновения.

— С тех пор нам удавалось скрывать наше богатство. Люди не должны знать о нашем существовании. Те, кто знает, умирают.

Зрелище волшебства, благоговение перед ним и страх перед ним мгновенно скапливаются у меня в груди. Я вцепляюсь руками в его белую тунику.

— Н-но мой отец… Он был там. Он бы знал…

— Твой страхосязаем, — просто говорит он. — Я чувствую его вкус, как красное вино для измученного человека. Ты долго не протянешь, если не научишься контролировать его.

Я застываю в его объятиях. Он слишком близко. Он повсюду. И я не хочу рисковать своим нынешним состоянием, бросаясь на землю. Поэтому вместо этого я вонзаю ноготь ему в руку. Он ругается, но не роняет меня.

— Он мой отец. Просто потому, что… потому что ты вырос в логове монстров…

— Твой отец — представитель человеческого закона, — говорит он себе под нос. Почти незаметно. — Шериф Сент-Огастина хорошо знаком с замком Севери. Это единственный способ убедиться, что люди не задерживаются там, где им не следует находиться. Таким образом, твой отец будет в безопасности. Возможно, его повысят, если только он никому не расскажет о том, что видел той ночью. Мы заботимся о тех, кто заботится о нас.

Я качаю головой.

— Так он знал? Мой отец — он знал об этом раньше?

Син усмехается.

— Нет. Он бы не узнал.

Меня охватывает облегчение. Недолгое. Горько-сладкое. Папа не знал. По крайней мере, до нападения. Но… он всё равно бросил меня. На секунду — всего лишь на один ужасный, жестокий момент — я надеюсь, что Син лжёт о безопасности моего отца. Я судорожно сглатываю, и Син крепче сжимает мою талию.

— Твои эмоции сейчас неустойчивы, — говорит он. — О чём бы ты ни думала, это нереально.

Хотя всё это кажется реальным. Я прекрасно могу представить своего отца, коренастого, одетого в форму, подъезжающего к месту преступления с мигалками и включённой сиреной. Представляю, как он появляется перед тем, как волки разбежались. Интересно, остался бы он и сражался? За меня. За Селесту.

Ещё день назад я бы ответила «да». Без сомнения. Но теперь я уже не так уверена. Воспоминания об отце кажутся мне странными, искажёнными, как фотография, которую складывали и разворачивали слишком много раз, чтобы её можно было разглядеть.

Отец бросил меня. Он оставил меня на растерзание этим монстрам. И я… я ненавижу его за это. Ярость, которую я испытывала раньше, никуда не делась. Она просто поселилась во мне, как домашний питомец, свернувшийся калачиком и дремлющий. Он дремлет, и я… я могу разбудить его в любой момент.