Книга Дитя дракона, страница 27 – Миранда Мартин

Дома, на корабле, мужчины были совсем другими. Всегда существует тщательное соотношение и ожидание, что все будут спариваться и размножаться, так что следующее поколение будет сильным. Отношение гораздо более… бесцеремонное, я полагаю? Мужчины ожидают, что вы просто сделаете то, что они хотят, что вы дадите им то, что они хотят, и это именно так. Как, например, Гершом. Он приставал ко мне с тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы заниматься сексом, но ни разу по-настоящему не был добр ко мне. Просто простая, элементарная доброта. Например, принести мне покушать, предложить воды или вытереть слезы с удивительной нежностью.

Он поворачивает палку так, чтобы пламя оказалось на противоположной стороне мяса, затем протыкает второй кусок. Этот мужчина-дракон такой другой. Огромный, намного больше любого мужчины, которого я когда-либо видела. Он, наверное, больше, чем Дуэйн Скала Джонсон на пике своей карьеры. Если бы Скала был выше и пропорционально больше, он, вероятно, был бы примерно такого размера. Конечно, у Скалы нет ни чешуи, ни хвоста, ни крыльев, которые время от времени трепещут у него на спине.

Его крылья завораживают. Они выглядят почти как кожа, но имеют красивый блеск, который притягивает взгляд. Но они не могут быть достаточно большими, чтобы он мог летать. По сравнению с его размерами, они слишком малы для этого, просто следуя основным законам физики.Я изучаю их и думаю о том, что я видела на этой планете, и тут меня осенило. Они не для полетов, а для того, чтобы сделать его легче. Планета в основном покрыта песком, ну, из всего, что я видела, а пробираться по песку — это то еще удовольствие. Во время небольшого путешествия, я вязла в нем и мне приходилось бороться за каждый шаг. Если бы эти крылья просто дали ему некоторую подъемную силу, они сделали бы его легче, позволив ему гораздо легче передвигать свое большое тело по песку. Это означает, что хвост предназначен для помощи в маневрировании!

Я хихикаю, когда мои мысли обращаются к науке. Открытия всегда приносили мне самую большую радость в моей жизни, и выяснение природы его эволюции завораживает. Он оглядывается через плечо и улыбается, услышав мой смех. Я улыбаюсь ему в ответ.

— Спасибо, — говорю я.

Он кивает. Мы общаемся! Меня переполняет восторг. Я могу это сделать. Я могу поговорить с пришельцем.

Ладно, это только начало. Хорошо, хм, а как насчет имен?

— Я Калиста, — говорю я, указывая на себя. — А ты? — спрашиваю я, указывая на него.

Он хмурится, или, по крайней мере, супит брови, и его губы складываются в тонкую линию.

— Калиста, — указываю я на себя, очень медленно произнося свое имя. — Ка-лис-та.

Я произношу его и продолжаю указывать на себя. Он пристально смотрит, наблюдая, как двигаются мои губы, как будто запоминает не только звуки, но и движения. Я повторяю это десятки раз, надеясь добиться успеха. Это самая примитивная форма общения, но любой язык можно выучить, если найти отправную точку. Я повторяю и показываю, затем он кивает и указывает на себя.

— Лэй-дон, — медленно произносит он.

Мои глаза расширяются, когда я вскакиваю на ноги и кричу от радости, потрясая кулаком в воздухе.

— Да!

Он тоже подскакивает, оглядываясь по сторонам с поднятыми руками и расправленными крыльями. Его хвост мечется из стороны в сторону.