Книга Любовь дракона, страница 82 – Миранда Мартин

— Лейдон! — кричит Мэй.

Лейдон поворачивается к ней с яростью на лице. Он шипит, когда его пальцы сгибаются, обнажая острые когти, готовые к атаке.

Я смотрю, как всё это происходит в замедленной съемке. Лейдон теряет голову. Это очевидно. Он сдаётся, потому что Калисте больно, и он не может это исправить. Его любовь к ней слишком сильна. Слишком много для него, чтобы вынести её боль. Это делает его опасным. Он отталкивает Ингу в сторону, тогда Лана оказывается у него на пути, и он тоже отталкивает её, направляясь к Мэй.

Розалинда двигается, но не успевает. Я двигаюсь, протискиваясь между Лейдоном и Мэй.

— Остановись! — говорю я, кладя руку ему на грудь.

Я чувствую, как колотится его сердце, когда его грудь вздымается и опускается от прерывистого дыхания.

— Уйди с дороги, человек, — шипит он.

— Нет, — говорю я, выпрямляясь и отталкивая его. — Ты ее любишь, мы понимаем, но это женская работа. Тебе здесь не место, а теперь убирайся.

— Я не…

— Ты будешь делать то, что я говорю! — кричу я, указывая на дверь. — Вон! Сейчас же!

Он шипит, его крылья широко раскрыты, а хвост делает яростные взмахи из стороны в сторону, но он не двигается вперед. Я встречаю его взгляд и жду. Его крылья складываются, его хвост успокаивается, затем его руки опускаются по бокам.

— Я… — начинает он.

— Нет, не будешь, — оборвала я его. — Выходи. Немедленно.

Он опускает голову, затемповорачивается и уходит из комнаты, не сказав больше ни слова. Все вздохнули с облегчением, когда он ушел.

— Вау, — говорит Мэй.

— Ничего такого, — говорю я. — Давайте сделаем это.

Мэй кивает и, наблюдая за машиной и бормоча слова ободрения Калисте, нежно нажимает на живот. Голограмма смещается, и все девушки в комнате выдыхают.

— Она на месте! — восклицает Мэй.

— Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо, — выдыхает Калиста, словно мантру.

— Хорошо, мы почти готовы, когда начнется следующая схватка, ты тужишься, хорошо?

— Да, да, да, — кивает Калиста, пот струится по её лицу, а затем следует удар. Её лицо искажается от боли. Она кричит, беззвучно открывается рот, когда она стонет.

Когда я снова смотрю на Калисту, я вижу больше, чем раньше. Я не просто вижу боль и агонию. Теперь есть нечто гораздо большее, когда я смотрю глазами, не затуманенными страхом. Задыхаясь между толчками, она сосредотачивается, готовится. Толчки — это концентрация, интенсивная, конечно, но концентрация. Она готова, она создает жизнь. Жизнь может начаться с боли и крови, но она всё равно творит чудо.

Когда я понимаю и вижу это, моё сердце разрывается в груди от слишком сильных чувств и эмоций. Мои руки обвивают живот, и я обнимаю жизнь, растущую внутри меня.

Вскоре раздаются звонкие крики новой жизни. Мэй поднимает ребенка и кладёт его на грудь Калисты. Инга подходит ближе, накрывая маму и новорожденного одеялом.

Ребенок сосёт грудь, пока мы все приближаемся, чтобы посмотреть. Это самый прекрасный, душераздирающий, идеальный момент, который я когда-либо видела.

— Посмотрите на его глаза, — шепчет Лана.

— Они прекрасны, — говорит Инга.

— Это чешуя! — говорит Розалинда с такой мягкостью в голосе, которую я никогда раньше не слышала.

Калиста светится так, как я никогда не видела. Она улыбается и воркует с ребенком на руках. У Джоли слезы текут по лицу, когда она скрестила свои руки на большом животе. Я кладу руку на живот, глаза наполняются непролитой влагой.