Книга Надежда дракона, страница 18 – Миранда Мартин

— Похоже, что да, — говорит Энид.

Энид выглядит измождённо. Очевидно, что она не принимает эпис. Эпис, сама жизнь Тайсса. Странное, светящееся растение, которое трудно собрать, но это единственный способ, с помощью которого люди могут приспособиться к жизни на Тайссе. Обратной стороной является то, что если вы примите его, вы застрянете здесь навсегда. Он вызывает привыкание. То есть он реально убьёт вас, если вы перестанете его принимать. Большинство последователей Гершома отказываютсяпринимать его, потому что он «инопланетный». Это так, но не принимать его — значит жить несбыточной мечтой. Нас никто не спасёт. Теперь это наш дом, и чем скорее они с этим смирятся, тем будет лучше для всех нас.

— Я этого не говорила, — выдыхает Мэй. — Это не страх или что-то ещё. Я просто практичная. Мы и так едва выживаем, зачем создавать раскол с этими выборами?

— Потому что мы свободные люди, которые должны иметь право голоса за наше будущее? — возражает Энид.

Она выглядит очень уставшей. Её кожа дряблая с серым оттенком. Она щурит глаза, как будто мы находимся на ярком солнце, а не в тускло освещённой комнате. Она в стадии крайнего обезвоживания. Тайсс жаркая планета, слишком жаркая, убивающая людей, не съевших эпис.

Эпис меняет тебя на молекулярном уровне или что-то в этом роде. Калиста и Джоли говорили об этом, но я не могла уследить за их научной речью. Звучало, как в эпизоде из «Звездного пути» или что-то в этом роде. Я никогда не могла посмотреть эти фильмы.

Всё, что я знаю, это то, что от эписа мне становится лучше. У меня нет ни головных болей, ни тошноты, ни каких-либо других последствий обезвоживания. Я могу выйти на охоту с Астаротом, и пока я принимаю эпис каждые два или три дня, жара меня не убивает. Я слышала, как они выдвинули теорию, что он также продлевает жизнь, поэтому змаи такие древние.

— Но вы уже решаете! — Мэй отвечает Энид.

— Мы? — говорит Энид, качая головой — Я не припомню, когда в последний раз меня о чём-то спрашивали, после того, как корабль потерпел крушение.

— Но, — говорит Мэй и замолкает.

Все взгляды в комнате устремлены на неё, как будто они ждут какого-то блестящего ответа. Проблема в том, что его нет. Я знаю это, и Мэй тоже. Розалинда была фактическим главным лидером после крушения. На корабле она была Леди Генерал. С тех пор, как мы разбились, она лидирует также по умолчанию. Никто не сомневался в этом до сих пор.

— Я так и думала, — говорит Энид. — Может быть, тебе это чуждо, ты состоишь в Тайном Совете или как там вы все себя называете. Я ни за один стол не садилась и в своей жизни не имела права голоса.

— Это не так, — говорит Мэй, но её аргумент не имеет силы.

— Тем из нас, кто стоит здесь, — Энид обвела комнату взглядом, — нам велят работать. Данную работу мы можем или не можемвыбирать для себя. Сказали, что это ради «общего блага». Всемогущая Розалинда, и её всеобъемлющая мудрость распорядила нас так.

— Но тебе не обязательно…

— Не обязательно, что? Что произойдет, если один из нас скажет «нет»? — Энид обрывает её.

— Хорошо, но нам всем нужно что-то есть, — говорит Берт, прерывая спор.

— Конечно, мы должны кормить нашу госпожу и хозяев, — бормочет Энид.

Кислота прожигает мне путь к горлу. Я хочу поспорить с ними, я хочу доказать, что они все неправы, но я понимаю их лучше, чем следовало бы. Раньше я была изгоем. Всегда снаружи, бесправная, без права голоса за своё будущее. Я чувствую их боль, даже если не согласна с их мнением.