Книга Надежда дракона, страница 17 – Миранда Мартин

— Я буду голосовать за любого, кто сократит рабочий день, — говорит Брайс, и Сесил смеётся вместе с ним.

Некоторые другие фыркают над его шуткой.

— Сократить рабочий день, — качает головой Берт. — Сначала тебе придется немного поработать, Брайс.

— Эй! — говорит Брайс, поднимая зазубренный кусок мяса и размахивая им в воздухе, разбрызгивая кровь. — А ну-ка, что это у меня в руках?

— Плохо нарезанный кусок мяса, который ещё можно спасти, — рявкает Берт. — Ты не смотрел ничего, что я тебе показывал!

— О чём ты? Он идеален, как для гриля или около того, — отвечает Брайс.

— Будь добр, пожарь свой зад на гриле, — рычит Берт, подходя к Брайсу.

— Мне нравится Розалинда, — говорит Мэй, возвращая внимание к исходной теме, пока Берт забирает нож у Брайса и снова показывает ему, как нарезать мясо. Мэй безупречна, она выглядит идеальной, чистой и собранной, и я смотрю на беспорядок, который я устроила, пока разговор продолжается.

— Какой сюрприз, — говорит та же женщина, что уколола меня.

— О чём ты, Энид? — спрашивает Мэй.

Энид, теперь я знаю её имя. Думаю, что она и Джейкоб — брат и сестра. Она не отрывает взгляда от мяса, завёрнутого в промасленную кожу, только качает головой и игнорирует вопрос Мэй.

— Кто избрал её? — спрашивает Сара, заполняя пустоту.

— Какое это имеет значение? — спрашивает Мэй. — Она та, кто сохранил нам жизнь.

— Это не жизнь, а отстой, — говорит Сесил.

— Мне тоже нравится Розалинда. Она хороший руководитель, видит в каждом хорошее. Кроме того, Гершом — мудак. Терпеть не могу его движение «Человечество выше всех». Он мелкий засранец, который не смог бы перепихнуться в публичном доме с тысячей кредитов на счету.

— Она поощряет скрещивание видов, — говорит Джейкоб.

Отлично, он один из них. Риторика Гершома — «человекопомешанных». Они настроены против змаев и особенно против людей, когда женщины влюбляются в одного из них. Кажется, они не замечают, что без них мы все были бы мертвы. Нет, это не имеет значения в их ограниченных, полных ненавистисердцах. Они хотят убедиться, что все женщины достанутся им, и я думаю, что они действительно психи.

— Вы не можете контролировать любовь, — говорит Мэй.

— Любовь? — Джейкоб фыркает, его лицо становится ярко-красным, а затем фиолетовым. — Это не любовь! Это извращение! Противоестественно! Отвратительное скрещивание, которое уже привело к появлению одной мерзости. Это смерть для всей нашей расы!

Я крепче сжимаю нож в руке, желудок бурлит от кислоты, а руки начали трястись.

— Достаточно! — говорит Берт, поворачиваясь спиной к Брайсу и оглядывая комнату.

— Всё, что я хочу сказать, это то, что выборы кажутся хорошей идеей, — пожимает плечами Сара.

— Если ваша Розалинда такая чертовски замечательная, чего ей бояться выборов? — спрашивает Энид, не отрываясь от своей работы.

— Кто сказал, что она этого боится? — спрашивает Мэй.

Мы с Мэй единственные сторонники Розалинды в этой комнате? Я смотрю на каждого. Здесь десять человек. Я знаю, что Мэй и я в лагере Розалинды. Джейкоб, Энид и, кажется, Сара за Гершома. Брайс и Сесил, я сомневаюсь, что они обращают внимание или заботятся о чем-либо. Берт — я не уверена. Он держит свои карты закрытыми.

Двое других, кажется, парочка, работают молча. Я не могу их прочитать.

Это плохой знак. Знает ли Розалинда, чего добивается Гершом? Мне нужно увидеть её, как только мы здесь закончим. Она должна знать, что происходит. В одном я уверена относительно Гершома, всё дело во власти. Его не волнуют «принципы», он ищет точки соприкосновения, с которыми он может заручиться поддержкой людей. Я знаю мужчин, и то, как он смотрит на меня и на любую другую женщину, говорит обо всём. Он рассматривает женщин как мясо, продукты для использования или удовольствия. Он может носить маску, которая кого-то обманывает, но я вижу сквозь неё.