Книга Становится жарко, страница 12 – Миранда Мартин

— А что насчёт Гершома? — спрашивает она, не открывая их.

Весь восторг, который я только что испытывала, рухнул на землю. Гнев борется с отчанием, пока я пытаюсь выразить словами то, что я наблюдала сегодня и чего боюсь.

Страх. Настоящая проблема в нём. Я боюсь чего-то, но не знаю чего. Вот что делает всё в нём таким трудным. Ты не знаешь, что он делает, а когда что-то случается, что угодно, это точно будет он, и никто не сможет этого доказать. Подобно тому, как сломали шлюз или невмешательство Клана были настолько далеки от него самого, чтоего никогда не могли обвинить.

Гершом всегда невиновен. К сожалению, у нас нет правил, запрещающих высказывать своё мнение.

Розалинда смотрит на меня и ждёт, а я всё ещё не знаю, что сказать.

— Он что-то задумал, — говорю я, заполняя пустоту. Она ничего на это не говорит, ожидая, чтобы я пояснила. — Я не могу точно сказать, но да, у него есть план.

— Как ты думаешь, что это может быть?

— Не знаю, может, переворот? — Я смеюсь, говоря это, но смех тяжело разливается между нами.

Розалинда даже не улыбнулась в ответ. Я сказала это легкомысленно, но в тот момент, когда я это сделала, идея приобрела вес. Слишком большой вес для чего-то столь нелепого. Как он вообще это сделает? Зачем ему это? Что он выиграет?

— Что ты видела? — она спрашивает. — Подробнее.

Закусив нижнюю губу, я думаю о том, что увидела, а затем говорю. Розалинда слушает, задавая некоторые вопросы, казалось бы, наугад. Когда я дохожу до того, что видела сегодня в столовой, а точнее не видела, она закрывает глаза и кивает.

— Хорошо, — говорит она после долгой паузы.

— Хорошо? — спрашиваю я, сбитая с толку её ответом.

Розалинда открывает глаза и улыбается, но я знаю её достаточно хорошо, чтобы уловить признаки напряжения. Улыбка не доходит до глаз, уголки рта дрожат, желая выпрямиться.

— Да, — говорит она.

Что-то мелькнуло в её глазах, и мне кажется, что она решает, что мне рассказать. Я сижу и жду, зная, что она скажет мне то, что считает лучшим, и ни слова больше. Мгновения текут в тишине. Мои нервы на пределе, я испытываю желание знать, я понимаю, что мне могут не сказать всего.

— Он скоро будет действовать, — говорит она, нарушая тишину между нами.

— Серьёзно? — восклицаю я, потрясённая, позволяя словам выскользнуть из головы прежде, чем я обдумала их.

Розалинда кивает, медленно и обдуманно.

— Да, — говорит она. — Он планирует что-то большое. В его действиях есть закономерность, и я могу с уверенностью сказать, что он к чему-то ведёт. Это произойдёт скоро. Нам нужно быть настолько готовыми, насколько это возможно.

— Но что? Что он может сделать?

— Чего он не может сделать? — она спрашивает.

Мои плечи опустились и мне трудно дышать. Вот мы боремся за выживание, а этот засранец даже сейчас пытается захватить и консолидировать власть. Властьнад чем? Каким бы ленивым он ни был, если бы он был главным, мы бы все умерли от голода за месяц. Змаи — наш лучший, а вскоре и единственный источник пищи, но риторика Гершома не позволяет им помогать нам. Если только он не планирует превратить их в каких-то рабов.

Удачи с этим. Я видела сражающегося змая и знаю, что ни у кого из последователей Гершома не будет шансов.

Если только они вдруг не стали сильны, как они или…

— Они… — я не могу заставить себя произнести эти слова. Розалинда наблюдает, ожидая, пока я разберусь во всём сама. — Конечно же, нет.