Книга Ромашка для Сурового Орка, страница 8 – Анна Сафина

Они по-прежнему прикрывают уши, и я едва сдерживаюсь, чтобы облегченно не рассмеяться.

В это время орк борется с дурманом, тянет меня ближе к себе и зарывается носом в мои волосы, наполняя легкие моим запахом, который вдыхает так жадно и шумно, словно это его личный афродизиак и вместе с тем успокаивающее средство.

Не знаю, как долго мы лежим в этой позе, но когда у меня уже начинают затекать конечности, орк наконец позволяет мне принять вертикальное положение.

Всё еще тяжело дышит и пыхтит, а одевается четко и быстро, будто привык уделять сборам короткое время.

— Иргкхан, сын Гракхурра, — зубодробительно представляется орк и бьет себя кулаком по груди со стороны сердца.

— Цветана Ро́маш, — называю я свое имя, когда он вопросительно смотрит на меня в ответ.

Ир, как я сразу окрещиваю его про себя, не в силах повторить его имя. Оно не такое сложное, как я себе напредставляла, но для орков имя имеет сакральное значение. Говорят, если запнуться или произнести его неправильно, можно заиметь в лице оскорбленного орка врага.

— Собери свои вещи, лашими, и жди меня у стойла туров.

Туры — ящероподобные звери, на которых передвигаются орки. Обычные лошади не принимают их и не способны выдержать такой вес, а туры — единственные ездовые животные, которые сосуществуют с орками.

В Империи они большая редкость, и мои глаза явно сияют от желания посмотреть на них поближе, что орк с довольством замечает, горделиво выпятив грудь.

— Поспеши, я пока договорюсь с твоим хозяином о выкупе.

Я уже было порываюсь сказать, что мы не орки, и я не принадлежу хозяину таверны, как осекаюсь, едва не засияв.

Это ведь мой шанс сбежать. Пока он отвлечется на тролля, я выйду через черный выход и побегу домой.

Здесь меня ничего не держит, так что я возьму самое необходимое и уеду подальше от границы. Орк не оборотень, быстро меня забудет и уедет в свои степи, а я избегу неприглядной участи.

Кивнув, я дожидаюсь, когда орк спустится вниз, а затем быстрым шагом иду к черной лестнице. С сожалением вспоминаю свой плащ, оставленный в раздевалке на первом этаже, но машу на него рукой. Жизнь дороже.

Уж не знаю, почему этот орк решил теперь, что я его женщина. Может, дурман так подействовал. Но я отчетливо осознаю, что, когда он увидит мои заостренные уши, вся его доброта ко мне мигом испарится.

Комната, которую я снимаю в доме у старушки Берты, крохотная, но светлая. Так что, собрав вещи, я напоследок с тоской оглядываю свое жилище последних месяцев.

Оставляю записку для Фиоры, которая снимает соседнюю спальню, что больше не вернусь. Прошу подругу забрать мой расчет из таверны и оставить его себе.

Берта в это время наверняка на рынке, так что, закрыв за собой входную дверь, ключ я оставляю под ковриком и бегу к южным воротам города, откуда отправляются все дилижансы.

Мне везет, и я покупаю билет на дальний маршрут, который как раз готовится к отправлению. Все места уже заняты, и мне достается самое дальнее сиденье в конце, где нет окон, между двумя тучными неопределенного возраста женщинами.

Внутри дилижанса душно, даже периодически кружится голова от спертого воздуха и запаха чужой еды. Некоторые сразу после отправления принялись доставать припасы.

Меня же никак не отпускает какое-то странное предчувствие и при этом тоска, которой я не могу дать объяснения.