Книга Я попала в Запендю!, страница 63 – Маргарита Преображенская

– А ты? Ты как же?! – встревожилась я, очнувшись от этих мыслей.

– Я должен вычислить чуждый разум, – твёрдо сказал Рагне Стигг, и я поняла, что переубедить его невозможно. – Он здесь, в хоромах княжеских схоронился. Орки, учуяв неладное, князю перстень свой подарили, чтобы паук защитные сети для чуждых идей плёл, князя защищал.

– Ты думаешь, что князя специально этот разум, который чуждый, отравил? – спросила я, сопоставив факты.

– Не знаю, – пожал плечами Рагне Стигг. – Запутанно всё. Дело в том, что враг наш бестелесен и при определённых обстоятельствах мог завладеть любым телом. Я сначала на королевича грешил – очень уж он подозрительным мне казался; и всё-таки не он это, не главный наш враг, хотя тёмных дел за Ванадием, я уверен, предостаточно! Я даже чувствую в нём какую-то особую пульсацию тьмы, как в каком-нибудь мрачном её порождении, но эта пульсация не имеет никакого отношения к искажениям, она будто возникла давно вместе с ним!

Рагне Стигг, кажется, тоже, как все мужчины, предвзято и отрицательно относится к Пупсу. Я впервые подумала о том, что он, возможно, прав в своих опасениях. По крайней мере, чутьём каликов я не владела, а психология не давала однозначного ответа на вопрос, кто враг.

– Так вот, – продолжал мой избранник, –тебе уйти надо, прямо сейчас, не возвращаясь к себе в светлицу. В хоромах оставаться опасно.

– А как же Бардадым? Воронесса?! – спросила я.

– Бардадым тебе в лесу без надобности: леший козлов не любит и к себе тоже не пустит, как и меня. А вот мне добрый воин такой пригодится, – сказал Рагне Стигг. – А ворона твоя до сих пор во власти нашего врага, и если я верно понимаю его, то она за тобой и так прилетит.

Я нахмурилась: к Воронессе я уже прикипела душой; неужели она теперь мой враг?! Не может такого быть! Она борется с той скверной, которая поселилась в ней, я уже видела проявления этой борьбы! А может, у лешего есть способ её исцелить?

– С собой тебе надо запас сил взять, дорога дальняя, – добавил Рагне Стигг.

Он вытянул руки вперед, и прямо ему в ладони упала спелая груша. Было ощущение, что это луна, превратившись в увесистый плод, спустилась с неба. Мне даже показалось, что в руках моего избранника груша стала светиться изнутри сочным и мягким медовым светом. Рагне Стигг протянул её мне, и я доверчиво прикоснулась к спелому душистому боку, откусив небольшой кусочек, сладкий, как самый восхитительный поцелуй, и заметила, что мой избранник сделал то же самое с противоположной стороны, а потом наши губы встретились, чтобы долго не расставаться, и это было самым ярким и приятным событием за всё время, вспыхнувшим у меня в мозгу, как яркая звезда.

В предрассветных сумерках мы вышли из-под спасительной тени груши и, коротко простившись, отправились в разные стороны: Рагне Стигг – в хоромы князя, а я – по тропинке к лесу. У меня за спиной болтался небольшой вещмешок с запасом душистых груш, а на сердце накатила неизбывная грусть разлуки и тревога за моего избранника. Кстати, Рагне Стигг так и не назвал мне своё истинное имя, но я всё равно знала, что он любит меня.

Я вышла за частокол, окружавший селение, в центре которого располагались княжеские хоромы, беспрепятственно миновав сонно клевавшую носами стражу. В другое время я бы хорошенько попеняла воеводе и гридям из дозора, что те халатно относятся к исполнению своих обязанностей, когда надо было бы относиться кольчужно и мечно, если можно так выразиться, но сейчас такая халатность была мне на руку: никто не заметил ухода Бабы Яги. Может быть, и враг наш тоже дремлет и проспал моё исчезновение? С мыслью об этомя ускорила шаг, чтобы поскорее миновать открытую местность. Но враг не дремал! Я почти добралась до опушки окрестного леса, когда сверху послышалось вялое, даже какое-то кряхтящее карканье: