Книга Мурный лохмач, страница 78 – Маргарита Преображенская

Базиль, поднялся, чтобы отойти к своему столику, предварительно отхлебнув из бокала.

– Как по мне, оно такое же мерзопакостное, как и его хозяин, – сказал он.

– Вино на любителя, но согласись, охотников на него найдётся много. Все желают жить, как наш главный! – заметил трактирщик.

В этот момент Базиль рассмеялся невпопад. Такое случалось с ним именно в этом трактире. Все считали, что это нервное, но на самом деле смех был реакцией на щекотку. Дело в том, что тайным осведомителем повстанцев была мышь-оборотень, жившая в Лувре. Эта девушка по имени Сурису, прибегала в трактир в образе маленького мышонка и, чтобы никто не заметил её, пробиралась к Базилю под куртку, заставляя его хохотать от щекотки. На этот раз в трактире было так многолюдно, что она, испугавшись, юркнула в левую штанину, быстро вскарабкавшись по щиколотке выше, и вскоре её маленькая мордочка уже выглянула из-за ворота Базиля, чтобы пискляво прошептать что-то на ухо оборотню. Слушая её, оборотень удивлённо вскинул брови и с подозрением воззрился на недопитый бокал.

– «Гамлет», продолжение, – прошептал он. – Не пей вина, Гертруда!

В этот момент некоторые гости заведения начали наливаться краской, словно спелые помидоры.

– Созрели! – пробормотал Базиль, глядя на них и лихорадочно соображая, что делать.

По сведениям Сурису вино поступило во все трактиры, кроме всего прочего и обычной воды тоже коснулась магия черноты: слуги Хозяина Потустороннего Парижа выплеснули зелье в Сену и колодцы. В трактире началась сумятица, посетители повскакивали с мест, в страхе глядя друг на друга и выкрикивая разную бессмыслицу о внезапной болезни, метке дьявола и тому подобное.

– Здесь скоро будут кромешники! Надо бежать! – пискнула мышь.

– А ты, что такая красная?! – спросил Базиль, взглянув на её мордочку, – Тоже вина пригубила?!

– Нет! – потупила глазки-бусинки Сурису. – Я от смущения! Ты следующий раз мог бы одеться как-то более многослойно, чтобы не заставлять приличную девушку краснеть?

Базиль усмехнулся поняв в чём дело, и вдруг заметил, что хозяин трактира, с которым они вместе пили чёрное вино ничуть не изменился.

– А я? – спросил Базиль. – Я тоже покраснел?

– Ты? Нет, вроде! – запищала мышь. – Ну, ты всегда был бесстыдником, что же тут удивительного?

– Соль... – прошептал Базиль сопоставив факты.

Город стал похож нарезервацию краснокожих или на сборище стыдливых граждан обоего пола. Кругом то и дело маячили физиономии разной степени красноты и сбивающиеся с ног кромешники, которых катастрофически не хватало, чтобы арестовать всех. Обнаружилась также и недостача тюрем особо крупного размера, ведь стали краснеть даже некоторые дома, лавки, бочки и тротуары, имевшие призрачную структуру. Возможно, именно память этих событий, предавшаяся с некоторыми искажениями сквозь века и страны, породила в умах поэтов-песенников известные стихи: «Оранжевое небо, оранжевое море, оранжевая зелень, оранжевый верблюд...», ведь всё в мирах взаимосвязано.

Базиль в образе кота мчался по краснеющим улицам, зажав в зубах мешочек с баночкой спасительной соли. Шарман и те повстанцы, которые участвовали в процессе переноса воздушного шара в укромное место, контактировали с флёр-де-сель и, значит, были вне опасности, но оставалось много других мятежников и простых людей, которые попали под удар. Посетителей «Весёлого покойника» удалось быстро привести в обычное состояние, они даже не догадались, почему так произошло. Только один странный посетитель выскочил из трактира раньше, чем ему преподнесли салат с флёр-де-сель. Это был оборотень – лохматый, свирепый, когтистый и какой-то сумасшедший. Он сам набросился на Базиля, как делали некоторые пьянчуги, и тут же стал красным, как рак, а потом убежал.