Книга Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта, страница 10 – Маргарита Преображенская

– Да! Я забыл сказать самое главное! – воскликнул Базиль, эффектно поправив свесившуюся на глаза серую чёлку с тёмными полосами. – В потустороннем мире живым (а я всё-таки надеюсь, что ты живая и здоровая дама, шер ами, иное я бы почувствовал!), так вот, в потустороннем мире живым нельзя есть местную пищу. Конечно, заворота кишок от этого не случится, но тот, кто вкусит местные разносолы и вина, будет обречён жить здесь. Местная еда – яд для живых: один раз вкусил и после этого потребуется принимать её снова и снова, чтобы избежать мучений тела и души, то есть придётся либо периодически возвращаться сюда, либо обосноваться здесь навсегда, как это сделали многие некроманты!

– Как?! – воскликнула я, внезапно вспомнив, что я очень голодна. – А чтож, мне теперь умереть от истощения?!

– Не позволим! – послышался рядом весёлый голос Карломана.

Оборотень оказался прав: представитель пышной ветви Пипинидов вернулся и, судя по всему, пребывал в весёлом расположении духа. Он грациозно поклонился мне, опустив на траву небольшой мешок. Кости принца издавали тихий хруст, и я заметила, что сквозь его рёбра сочится мрак окружавшей нас ночи.

– Мы обо всём позаботились! – сообщил Принц Без Коня. – В тайниках моего родового замка с давних пор хранились два магических предмета, назначение которых не мог истолковать ни один придворный чародей. Недавно выяснилось, для чего они могут пригодиться, и Базиль любезно выкупил их на аукционе, а я спрятал недалеко отсюда. Вот!

Карломан извлёк из мешка невзрачный металлический кубок и глиняную миску с отбитыми краями. Я ожидала всего что угодно, но не этого.

– Примите из моих рук, мадемуазель! – Карломан галантно протянул мне эти артефакты, и стоило мне коснуться их, как внутри кубка появилось ароматное вино, а в миске – несколько кусков жареного мяса.

– В мире живых они были пустыми, и любая пища в них мгновенно портилась. А здесь, наоборот! Это оборотный кубок и неиссякаемая чаша. Сохраняют живое для живых, – пояснил мне Его Высочество.

Наевшись до отвала, я задремала под деревом. Сквозь дремоту до меня доносились голоса Базиля и Карломана, казавшиеся нереальными и далёкими, словно их обладатели находились за тридевять земель.

– Ты всё рассказал ей? – спрашивал Принц Без Коня.

– Нет, конечно! – мурлыкал в ответ оборотень-интеллигент. – Если бы я всем бабам рассказывал всё, то вряд ли дожил бы до мужской зрелости.

– Фи! Какой же ты лохматый грубиян, Базиль! – беззлобно журил его Карломан. – Это же настоящая «фам фаталь» – роковая женщина! Вот, послушай, какие стихи я посвятил ей! Правда, они немного сыроваты, но…

Потом мне слышался шелест страниц, наверное, Карломан открывал ту самую тетрадь, а потом потусторонний мир наполнился его стихами:

«Ты в смерть мою вошла, как входят феи,

Стройна и восхитительно легка,

И ощутил я, как легла, робея,

На камень хладный тёплая рука.

И я тогда познал высоты неба,

И запах трав, и жизни новой свет.»

В этот момент Карломан немного замешкался, видимо, расчувствовавшись, от романтичности и душевности мгновения, поэтому фразу за него, недолго думая, завершил МурныйЛохмач Базиль:

«Ля фам такую я давно… шерше бы,

Как может только истинный поэт!»

Проснулась я уже под утро. Солнца не было, но и темнота ночи развеялась, уступая место какому-то хмурому рассвету.