Книга Тернистая звезда, страница 115 – Anevka

— Поговори со мной, — не выдержал священник.

— О чём? — у неё безжизненный голос. И бесцветный взгляд.

— О том, что мучает тебя. Прямо сейчас.

Его это тоже мучает. А также то, как вздрогнули её пальчики, непроизвольно сжавшись в кулачки.

— Почему, Джегг? Я не понимаю, почему так… жестоко? Даже не жестоко… дико! Это дикость! Первобытная дикость! — слова произносятся тихо, но дыхание сбивается, будто она срывается на крик. — Я не ожидала от тебя, что…

Она не договорила, отвернувшись к темнеющему окну.

— Это немного не так работает, — выдавил из себя Джегг, отметив, что из-за волнения с трудом подбирает слова на норгском. А хотелось быть убедительным. Пожалуй, как никогда в жизни. — Я… несу ответственность за то, что произошло, — он зажал внезапно вспотевшие ладони между коленями. — Но форму епитимьи или… казни они всегда выбирают сами. Я не могу на это повлиять.

Полуправда. Если чёрному священнику хватало душевных сил простить объект проповеди, тот почти всегда выживал.

Как перевести термины Священной Миссии Джегг не знал, поэтому произнёс их на трансгалакте. И, даже не поднимая головы, видел, как навострили уши водитель мобиля и сидящий рядом с ним Мохан.

А полная правда в том, что над объёмом своих душевных сил Джегг не властен. Если б речь шла об одних намерениях, шансы были. Но четвёртый (имя покойного священник не хотел произносить даже мысленно) времени зря не терял. Пять женщин. Две из них, скорее, даже не женщины — совсем юные девочки. Пять раз Джегг выследил, изнасиловал и убил вместе с Бессмертным. Пять раз задавил предсмертный крик.

Теоретически, наверное, даже это нужно простить, ведь после проповеди новая личность и без того причинит носителю массу страданий посредством собственной совести. Но Джегг не святой. Он просто человек. Такчто простить не смог.

Священник почувствовал выжидающее внимание в молчании Астер и заставил себя посмотреть ей в лицо. Что ж, как минимум, отвращение на нём не написано. Там надежда. Милая… ты надеешься, что чёрному священнику удастся убедить тебя в том, что не такое уж он и чудовище.

Джегг криво усмехнулся. Очень сложно убеждать кого-то в том, в чём не уверен сам.

— Большинство современных цивилизаций придерживается сходных базовых принципов морали, — начал он издалека. — Дарить жизнь — хорошо, отнимать — плохо, говорить правду — хорошо, лгать — плохо, любить — хорошо, ненавидеть — плохо. Нюансы… заключаются в деталях. Например, убивать ради защиты себя и своих — тоже хорошо, а лгать врагам и убийцам — вовсе не плохо. Я эти детали всего лишь калибрую. Как… поверочный инструмент. Не более, но и не менее. Если сдвиг был сравнительно невелик, носитель не пострадает. А если значителен…

— Какие это были детали? — перебила его Астер. Требовательно. Даже жадно. — Что он?.. Тот…

— Мы разошлись во мнениях, кого можно считать человеком, а кого нет, — сухо ответил Джегг. Вдаваться в подробности он не собирался. — Амплитуда оказалась настолько велика, что он не смог так дальше жить. Личность была сформирована вокруг принципиально другого каркаса, не выдержала изменений.

Дальше они ехали молча. Но интонация молчания изменилась. Ледяная стена, отделявшая Астер, постепенно истончалась, и вот уже стала таять по краям, когда черный священник встрепенулся, как резко разбуженная птица, похлопал по плечу водителя: