Книга Чёрный священник, страница 13 – Anevka

Сам белый священник тоже светился. Джегг видел это периферийным зрением, но как только попытался взглянуть на Оле прямо, зажмурился от слишком яркого света, а когда открыл глаза, комнату снова заполнял обычный зимний день.

— Что это было?

— Что было? — Оле растерянно захлопал глазами. — Было-было… О, это, знаешь ли… Привязанность. Любовь. Благодарность. Забота о тебе. Всякие такие вещи, всякие. Ты очень много потратил всего. Остался совсем пустой. Пустым плохо быть. Плохо-плохо. Природа не терпит пустоты, знаешь ли. Если долго оставаться пустым, внутрь может пробратьсявсякая жуть, и всё! Для тебя места там уже нет. Стил бы мог помочь, если бы рядом был. Он умеет делать цепочки. Крючки. Цеплять за них людей, как рыбку. Да-а… как рыбку-рыбку! А я не мог, не мог… не умею, как он. Но я посмотрел — тут много есть всего. Твоего. Много есть. И Огг сказал, что ты и сам умеешь делать крючки. И я решил, что, если тебя сюда положить-положить, цепочка совсем-совсем коротенькая должна быть. Ма-а-аленькая совсем. Что тогда ты справишься сам. — Оле радостно закивал. — Так и произошло. Да! Ты не умер. Хотя должен был умереть, такой ты пустой был. Такой пустой, что не только хорошие сны попали внутрь. Всякие. Некстати улетел этот Стил! Некстати-некстати. Пока его в Космопорте нет, на месте, где он должен быть, тоже образуется пустота. Пустота-пустота! Он заплетает и заплетает паутиной дыру, но её постоянно кто-то рвёт. Рвёт и рвёт… Да… Ты не утонул в пустоте, нет. Нет-нет, не утонул. Ты зацепился за простыню и плыл на ней. — Оле тихонько рассмеялся. — Как тюлень. На льдине. Плыл и плыл. Но твари из пустоты не давали выбраться тебе. Они прыгали и прыгали вокруг. Я не смог их поймать. Я госпитальер, а не ловец. Стил бы сумел. У него есть крючки и для тварей, не только для людей. Ох уж эти крючки! Но потом Энна пришла. Энна… да. Хорошая девочка. И оцелот у неё хороший. Всех тварей поел. Всех-всех. Вот тогда ты сам и вылез наверх. Сам вылез. Стил хорошо тебя научил. Хотя и рано. Он не должен был. Ох, так не должен был!

— Я… — Джегг устало потёр переносицу. — Я мало что понял.

Оле лишь улыбнулся и ободряюще закивал.

— Но вы могли бы научить меня, как самому видеть эти… этот свет от предметов? Мне кажется, это важно.

— Тебя-а-а? — Оле посмотрел на юношу с таким удивлением, как будто у него выросли рога. — Нет-нет, Джегг. Тебя не могу. У тебя неподходящая голова. И совсем забитая уже. Как у Стила… он, знаешь ли, однажды показал мне, что там, у него в голове. Это же кошмар! Кошмар-кошмар! Сплошные верёвки, канаты, цепи, цепочки, замки и крючки. Всё переплетено. Всё завязано. Нет, Джегг, — белый священник на мгновение замер, погрузившись в задумчивость. — Энну могу научить. О, да-да. Энна хорошая девочка, её я научу-научу! Это обязательно. Это понадобится ей. И тебе. Но потом. Позже. Не сейчас. Сейчас принесут бульон.

С последним звукомего слов дверь действительно открылась, и в неё задом вплыла повариха, прижимающая к себе супницу, чашку и черпак, до крайности недовольная тем, что ей приходится этим заниматься.

Жилой блок директора интерната представлял собой двухэтажную пристройку к медицинскому крылу и насчитывал двадцать жилых помещений, не считая вспомогательных. Огг регулярно использовал только три из них. Поэтому не было ничего удивительного в том, что белый священник, как и в юношеские времена, поселился по соседству со своим старым другом.