Книга Чёрный священник, страница 12 – Anevka

— Ты как? — голос звучал надтреснуто и глухо. Юноше стало его очень жаль.

— Всё хорошо, директор! — отозвался он так бодро, как только мог. — Голова немного кружится, но ничего…

— Это пройдёт-пройдёт, — белый священник похлопывал Джегга по руке. — Это всё… а ему бы бульончика бы, а, Огг? До обеда-то ещё далеко, да и вряд ли он его сможет есть. А как ты думаешь, на кухне смогли бы бульончика бы?

Огг коротко кивнул.

— Я распоряжусь.

И вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Оле проводил его взглядом и сокрушённо покачал головой. Но тотчас же снова повернулся к Джеггу, заулыбался и радостно хлопнул в ладоши:

— А смотри, какого зверя тебе принесли! Видел его, Джегг?

Оле указывал куда-то в угол кровати. Джегг вздрогнул от перспективы оказаться рядом с каким-то зверем, но оцелот, сидевший за его подушкой, оказался плюшевым. И не слишком реалистичным: с гипертрофированно большой и круглой головы на Джегга смотрели неестественно огромные и яркие глаза.

— Энна сказала, его Голубоглазик зовут.

— Гхм… — Джегг растерянно разглядывал игрушку, не зная, как на это реагировать.

— Она часто заходит к тебе, меняет вот цветы, — священник снова подвинул вазу на столе. — Сказала, зверюшку ей папочка подарил. Да, подарил… Когда кошмары ей начали сниться. Всем иногда кошмар может присниться, знаешь ли. А Голубоглазик может ловить дурные сны. И есть их. Ты первое время всё стонал и метался сильно, сильно-сильно, никакого сладу не было. Датчики срывал, срывал и трубки, вот, тоже.

— Я не помню никаких снов, — Джегг равнодушно уронил оцелота на постель.

— Значит, Голубоглазик в самом деле так хорош, как папочка Энны говорит, — произнёсбелый священник на этот раз без тени улыбки. — Ты держись этой девочки, парень. Крепко-крепко держись. Таким, как ты, знаешь ли, всегда нужен рядом кто-то такой, как она. Нужен, нужен… Уж поверь мне.

Джегг попытался выдавить из себя вежливую улыбку.

— Не веришь, — Оле наклонил голову набок и рассмеялся. — Я вижу, что не веришь, не веришь… Ну это ничего, это ничего… не всё сразу. Это придёт, потом придёт. Стил расскажет тебе. Вот вернётся, и тогда расскажет. Он умеет обращаться со словами, этот Стил. Чёрные священники все должны уметь. О, вам это надо уметь. А я могу только немножко показать.

Оле сел на край кровати Джегга и легонько дунул ему в глаза. От неожиданности юноша быстро заморгал, а потом… на мир снова опустился серый фильтр. Как тогда, перед обмороком. Но всё же не совсем такой же: большая часть комнаты погрузилась в полумрак, хотя шторы всё ещё были подняты и Джегг видел за окном солнечный диск, но некоторые предметы стали испускать собственное свечение. Цветы на столе переливались радугой, и, хотя стояли они далеко, Джегг явственно стал ощущать их аромат. Неярким оранжевым светилось дерево полки — её собственноручно вытесал и собрал дед. Плюшевый оцелот, всё такой же несуразно большеголовый, выглядел почти живым, а глаза его превратились в два голубых фонаря. Мягким зелёным сиянием наполнял всё вокруг авалонский шёлк.

— Откуда это у тебя? — спросил Оле, ущипнув и приподняв вверх краешек пододеяльника.

— От мамы, — машинально ответил Джегг, разглядывающий свою руку в этом странном, но успокаивающе-приятном зелёном свете.

— А-а-а, вот оно что! — Оле весело захлопал в ладоши, — Мама! Мама это хорошо. Мама это оч-чень-очень хорошо. Молодец твоя мама! Молодец-молодец!