Книга Святые и Убийцы, страница 181 – Фэя Моран

На это он лишь слабо приподнимает голову. Его окрашенные в красный волосы и перепачканные лицо и тело отдаляют от меня знакомый образ. Сейчас он выглядит как некто совсем другой. А этот убитый взгляд некогда ярких янтарных глаз кажется тусклым и потемневшим.

Он вынужденно убил своего отца. Его можно понять.

– Пора, – повторяет Керан за мной. Потом достаёт из ножен один из своих клинков. – Возьми. Может понадобиться, чтобы защититься.

– У меня уже есть, – говорю я, показывая ему нож, который забрала у перийца. – Спасибо.

После этого он кивает, отступает и приказывает Туче улететь подальше отсюда, чтобы никто её не увидел, и бросает своему брату:

– Идём, Мистлок.

И вместе они осторожно спускаются по холму, скользя по его травянистой поверхности, помогая себе руками, из-за чего вниз моментами сыплется немного песка. Я гляжу на небо: оно становится темнее, собирая в себе тучи, которые вот-вот начнут извергать холодный дождь. Лишь бы он не помешал видимости и углу обзора.

Поднимаю лук, достаю стрелу и прикладываю кончик к тетиве, готовясь стрелять.

Керан с Мистлоком добираются до ворот, к которым вдруг впервые приставили стражника. Керан справляется с ним быстрее, чем я успела бы пустить в него смертельную стрелу. С близкого расстояния ему удаётся убивать куда лучше, чем с дальнего. Заткнув стражнику рот обеими руками и оттащив от ворот на пару шагов назад, Керан перерезает мужчине горло, пока Мистлок осторожно заглядывает за ворота, чтобы проверить, есть ли кто поблизости.

И вместе они движутся дальше – в образе грязных жестоких перийцев.

Я заостряю всё внимание на любом движении, которое замечают мои глаза. Посреди улицы одиноко идёт ребёнок с деформированными конечностями, которые кажутся перевёрнутыми в неестественном положении, а голова выглядит больше, чем должна быть у нормального ребёнка. Не знаю, нужно ли мне стрелять в него, но прежде чем я успеваю решить эту проблему, моё внимание перехватывает знакомая копна красных волос, показавшаяся возле дома Атталей.

Микаэль.

Внутри загорается неистовое желание.

Сейчас. Я могу пустить в него стрелу. Убить его на месте.Я помню его насмешки, помню всю злобу и явное удовлетворение тем, что они натворили с Брикардом и продолжают творить со всем остальным народом. Я отправила в ад Хилларка, могу заодно и Микаэля, ведь он заслуживает этого в той же степени, что и его мёртвый друг.

Я натягиваю ядовитую стрелу на тетиву и целюсь в его грудь – туда, где стучит его ужасное, мерзкое, злое сердце. Моя рука вот-вот дрогнет, я вот-вот выпущу тетиву, и стрела пролетит какое-то малозначительное для неё расстояние, чтобы встретиться с его сердцем и пронзить насквозь.

Но я беспомощно опускаю лук, понимая, что не могу рисковать. Пока не могу. Он не один. Я должна следовать изначальному плану. Убить Микаэля Готье всегда успею.

Вернув взгляд обратно к тем, за кем приставлена следить, я вижу, как Мистлок, тряхнув окрашенной головой, выходит из укрытия и спокойно идёт по улице, не привлекая никакого внимания и направляясь к дому Атталей, с которого, вероятно, хочет начать поиски карты, как мы и договаривались. Ему не нужно скрываться благодаря новому внешнему виду. Осталось надеяться, что это сработает.

Я перевожу взгляд на Микаэля. Он читает что-то с раскрытого в его руках свитка. Ко мне вдруг приходит мысль: не это ли та самая карта, за которой мы сюда и прилетели? Если так, то мы опоздали. Есть один вариант – отобрать карту силой. С удовольствием убью его для этой цели.