Книга Святые и Убийцы, страница 146 – Фэя Моран

Король сперва усмехается, потом вглядывается в лицо пленного с заинтересованностью.Я смотрю на Вессу, в её глаза, которые кажутся сейчас темнее, чем обычно. Думаю, она тоже находится под воздействием яда. Триадан использует отраву даже в отношении своей дочери, и меня уже это не удивляет.

Запястья под весом тяжёлых кандалов уже побаливают. Я опускаю руки и замечаю красные следы на коже.

– Смотря на то, какой важности та информация, которую ты собираешься раскрыть, – наконец заговаривает король. – Но ты должен понимать, что помилование в отношении тебя невозможно. Ты – один из наших злейших врагов. Убийца. Мы не выпускаем вас живыми.

– Я и не собирался просить помилования для себя, – уверяет его Дарки, и тон у него настолько убедительный, что я сомневаюсь в его адекватности. – Как я и сказал, у меня будут два условия: хочу, чтобы вы освободили Нуру и забыли о её существовании. Оставили её в покое. Поверьте, после того, что вы узнаете от меня, она больше не будет представлять никакой ценности для ваших планов.

– Ты так в этом уверен? – озадаченно интересуется Триадан.

– Абсолютно.

Король тратит совсем немного времени на размышления. Его взгляд летит ко мне, он кратко оглядывает меня, будто оценивая ситуацию и хочет ли терять эту беловолосую девочку в шарфе.

– Что ж… Хорошо, я согласен. Но если то, что ты нам сейчас поведаешь, не окажется достойным выполнения мной твоих условий, я не сделаю ничего из того, что ты попросил.

– Договорились, – кивает Дарки.

Хилларк, до этого молчавший, выглядит злым. И я даже понимаю почему, но не хочу этого сознавать в полной мере. Он подходит ко мне и принимает цепь, креплённую к моим кандалам, в свои руки, говоря стражнику, что возьмёт ответственность за меня на себя. Тот не возражает, отойдя в сторону.

– Но, ваше высочество, Нура находится в статусе доаршиб, – говорит Хилларк, и в его тоне слышатся нотки раздражения, хотя он и не может позволять себе в открытую грубить королю. Да, он служит ему, да, он предал свой народ, но всё же остаётся простым слугой. Вернее, притворяется им. – По нашим законам она моя рабыня.

Он умалчивает о том, что я также являюсь рабыней Микаэля. Наверное, нарочно.

– И что же нам теперь делать, Убийца? – в разочаровании спрашивает Триадан. – Ты должен быть осведомлён о том, что доаршиб это священное право любого последователя Эдорна-Норта.

– Да, яв курсе, – отвечает Дарки. – Но я так же знаю, что раб может воспользоваться…

– Правом на отслужение своего срока за три любые задания любой степени сложности, – прерываю его я, вспомнив вдруг о своём любимом кинжале. То, что я предложу далее, омерзительно, но иного выхода я пока не вижу. – Ты можешь повезти меня в свою спальню, Хилларк, и я буду покорна.

Дарки смотрит на меня, выпучив глаза, и почти такое же удивление касается всех лиц, что находятся в тронном зале, кроме одурманенной Вессы, чьи глаза больше походят на застывший взгляд мертвеца, нежели живого человека. А чёрные ободки вокруг радужек делают его ещё более нечеловеческим.

Хилларк слегка даже отстраняется.

– Я выйду за тебя сегодня, – говорю я тихо, чтобы король не мог разобрать слов. – Можешь нести меня в спальню для брачной ночи.

– Нура… – говорит Дарки.

Я бросаю на него взгляд, полный уверенности, и она должна дать ему подсказку. Но я не уверена в том, что это сработает, так что остаётся просто гореть надеждой.