Книга Святые и Убийцы, страница 120 – Фэя Моран

Я падаю на землю, освободившись, и судорожно ползу к ножу, показывающемуся в песке. Дыхание у меня неровное и частое. Монстр уже приходит в себя и оборачивается, обвивая прутья и глядя на меня тем глазом, из которого вытекает зелёная зловонная жидкость. Едва она выливается на землю, как камушки и песок начинают шипеть. Оружие тинита – его слёзы. Они способны расплавить тело, именно поэтому костюмы Охотников состоят из материала, который борется с подобной участью, защищая кожуи плоть.

Моя рука, перепачканная слизью и грязью, с большим трудом ухватывается за рукоять кинжала, светлая рубаха теперь мокрая в некоторых местах и липнет к коже. А ещё я, кажется, ободрала колени.

– Прыгает! – кричат мне. – Оборачивайся скорее!

За меня переживают абсолютно все. Никому нет дела до хохота и колких замечаний, которыми часто и с удовольствием «награждали» меня Охотники.

Затылком чувствую мощное дыхание тинита, а затем ощущаю, как он уже летит в мою сторону с громким кряхтением. Я продолжаю лежать, но на сей раз резко поворачиваюсь на спину, выставляя нож, которым провожу по брюху накинувшегося на меня монстра. Его морда замирает в нескольких жалких сантиметрах от моего лица, на щёки мне брызжет его голубоватая слюна, рука вместе с кинжалом мокнут, когда клетка заполняется хлюпаньем.

Я вспорола ему брюхо. Кровь вместе с ошмётками его внутренних органов льётся и на меня, и на землю. Я с громким вскриком откидываю мёртвую тушу с себя, устало дыша и еле-еле вставая на ноги.

– ЕСТЬ! – радостно вопят ребята. – МОЛОДЕЦ, НУРА!

Раздаётся лязг, и дверцы клетки поднимаются вверх. Я откидываю в сторону кинжал, оглядывая свою полностью запачканную кровью одежду, а затем и лежащего тинита, и едва держусь на слабых ногах. Но на лице возникает улыбка от победы, которую я одержала. В меня верили, и я в себя поверила.

Так что вера важна, и я нуждаюсь в ней, как в воздухе.

* * *

Мы с Дарки ужинаем в Средней скале – так они называют место в Гривинсхаде, в котором часто проходят победные трапезы после поединков с монстрами. И в то время, пока мы ужинаем, не умолкают разговоры. Меня восхищённо обсуждают и говорят, что не часто видят такие кровавые представления в клетках. Меня называют устрашающей и жестокой, и я стараюсь не подавать вида, что подобные характеристики не совсем удовлетворяют меня. В конце концов, они считают, что делают мне величайшие комплименты.

Когда я подношу к губам ложку, зачерпав ею бледно-коричневый суп, я слышу подбегающего к нам молодого мальчишку с очень коротко подстриженными голубыми волосами.

– Дарки! – громко зовёт он, приблизившись к нашей кучке.

– Чего тебе? – спрашивает Дарки, откладывая деревянную миску с горячим соусом.

– Господин Керан пришёл в себя! Меня подослали тебя позвать.

Мы переглядываемся,и мне не удаётся скрыть радостной дрожи, окатившей моё тело. Вскочив на ноги, мы уже бежим по каменным туннелям, спускаемся по извилистым ступенькам, огибаем скалы, прежде чем оказываемся возле того самого шатра, в котором держат моего Керана.

У входа всё стоят двое охранников.

– Входите, но надолго не задерживайтесь, – просит мужчина, запуская нас внутрь.

Возле стула, привязанным к которому продолжает сидеть наш пленник, стоит женщина-Лекарь в белом одеянии, оглядывая небольшие флаконы с разноцветными жидкостями в своей руке. При звуке наших шагов она оборачивается.