Онлайн книга «Частная практика»
|
— Маменька, а можно я потом и его? А то надоел, спасу нет… — Нет, он нам нужен. И так этого искать станут, так что другим разом… Станут… Вторая игла впивается в мышцы, окончательно приводя в сознание. — А ты пой, доченька, пой. Слушает? — Не могу понять… он будто спит или нет, — пение обрывается и этой малости хватает,чтобы очнуться окончательно. — Ты его слишком сильно по голове двинул! — Я… сделал… как вы велели. — Криворукий урод! Именно в этот момент Гремислав и осознаёт, что попал. И насколько попал. Кукольник и не один. Эти твари никогда не водились стаями. А тут поди ж ты… двое и сразу… И человек. А у него лишь нож да собственная сила. — Пой, не отвлекайся! А ты поди прочь… вон, девок поваляй, что ли или ещё чем займись. Да, с девками чего-то делать надобно, а то в деревне народцу убывает… Это странно слышать от твари беспокойство. — … надо будет Федорычу выговорить, а то ишь моду взяли порожними ходить. Кто плодиться будет? И разговоры такие, будто о скотине. Дышать. И блок возвести, но такой, чтоб тварь не почуяла до сроку. Гремислав уже понял, что будет дальше. И надо было лишь дождаться. — Пой, — велит старшая. И та, вторая, которой быть не должно бы, потому как не заботятся твари о потомстве своём, подчиняется. Но теперь Гремислав спокойно воспринимает её скрип. И даже выдерживает, когда тяжёлое, такое человеческое тело громоздится на него. У него и тошноту смирить получается. Она же наклоняется. Низко. И ещё ниже. Тварь суёт пальцы в рот Гремислава, пытаясь раздвинуть челюсти и из приоткрытого её рта на лицо капает горячая слюна. Она поскуливает от радостного предвкушения. Бьёт Гремислав без замаха. И клинок действительно легко проникает в тело, пробивая вспухший живот, в котором скрыто пока неоплодотворённое яйцо. Если у них выйдет, уже завтра это яйцо срыгнут в рот Гремиславу, чтобы даром и плотью питал он молодого Кукольника. И ужас придаёт сил. Тварь даже не понимает в первое мгновенье, как не понимает и та, другая… А потом раздаётся крик. Истошный визг, от которого в голове что-то да лопается. Гремислав успевает ударить ещё раз, и лезвие клинка входит в ухо Кукольника. Он чувствует, как хрустит, ломается тонкая кость. А свёрнутая жгутом сила расправляется, вливаясь в пролом, выжигая тварь изнутри. Визг обрывается. И сменяется хрипом. — Т-ты… — в этом звуке осталось мало человеческого, как и в той, которая стояла у двери, чуть покачиваясь. Белая ночная рубаха не скрывала наготы твари. Мягкие складки тела её наплывали одна на другую. Левое плечо поднялось выше правого. Вывернулась рука. — Т-ты… Гремислав понял, что не успеет добраться. Просто вот не успеет. И ухватив клинок, швырнул, уже не целясь, движимый одним желанием — достать. Если не убить, то ранить. Так, чтоб выглянула наружу, чтобы не оставила сомнений… и придут другие. Клинок вошёл чуть пониже ключицы. Наполовину всего. И значит, не вышло… одну убрал — уже хорошо. А со второй… его будут искать. След надо оставить. — Я тебя сожру, ублюдок, — тварь растянула губы, а потом тряхнула, скидывая одно обличье, принимая истинное. — Я тебя… Гремислав ударил чистой силой, какая только оставалась. До клинка добраться бы, но тварь, вставшая на четвереньки, была быстра. Она вдруг оказалась рядом и пальцы впились в щёки, почти прорвав кожу. |