Книга Проклятая попаданка серебряной совы, страница 19 – Нана Кас, Мари Кир

Библиотека, наполненная невысказанными вопросами, внезапно сомкнулась вокруг меня, превратившись в изощрённую ловушку. Я прислоняюсь лбом к прохладному переплёту какого-то фолианта, пытаясь унять предательскую дрожь в коленях. Он знает. Не всё, конечно. Но он видел мой неподдельный интерес к механизму.

Нужно уходить. Сейчас же. Но ноги будто приросли к персидскому ковру. Взгляд против воли упрямо возвращается к заветному углу, где покоится сова. Она манит меня, как единственный якорь в этом бредовом мире. Прикоснуться к ней, значит рискнуть всем и смириться с участью пассивной жертвы, плывущей к трагическому финалу.

Делаю глубокий вдох и быстрыми шагами, стараясь не производить ни единого звука, снова пересекаю комнату. Вот он. Вблизи механизм кажется ещё сложнее, древнее и чужеземнее. Латунные шестерни покрыты тончайшей платиной, дерево помято от бесчисленных прикосновений. А сова… Заворожённая глубиной её взгляда, я медленно протягиваю руку к холодному серебру крыла.

В ту же секунду дверь в библиотеку с грохотом распахивается. И я дёргаюсь, отпрыгивая от стола.

Как я не слышала этот звук раньше, когда приходил Киллиан?

На пороге стоит Марфа, а чуть впереди неё пожилая женщина. Засушенная временем и дисциплиной, в строгом тёмном платье и безупречно белом чепце. Лицо испещрено морщинами, а маленькие глаза смотрят на меня с безжалостным осуждением. В её осанке, во всём облике читается та самая Марта, «хранительница очага», о которой с опаской упоминала в дневнике Алисия. Старая нянечка Киллиана, преданная семье Крыловых душой и телом.

— Сударыня, — произносит она скрипучим голосом, — вам бы не здесь пыль вдыхать, а в своих покоях набираться сил.

Её тон формально почтителен, но в нём сквозит такая непоколебимая уверенность, что я почувствовала себя провинившейся школьницей, пойманной с поличным.

— Я искала знакомые мне книги, — бормочу, сгорая от стыда за свой импульсивный порыв.

— Книги дело хозяина, — отрезает Марта. Её взгляд скользит по моему разгорячённому лицу, затем переходит на стол с механизмом, будто фиксируя мою вину. — Пойдёмте, я провожу вас.

Это прозвучало не как предложение, а как приговор.

Не спорю. Авторитет Марты в этом доме ощущается физически. Не знаю, как реагировала на её тиранию Алисия,но я вся сжимаюсь, чувствуя исходящую от старухи безграничную власть. Она разворачивается и выплывает в коридор, её тёмное платье сливается с тенями, а я покорно бреду следом, словно ребёнок, которого ведут на расправу.

Какое ждёт наказание? Прутом по рукам? Или порка, чтобы отбить охоту вести себя неподобающе? Хотя, погодите… На теле Алисии я не видела ни единого шрама. О чём я вообще? Она, то есть я, помрёт от одного удара!

Замираю, осознав, что меня ведут не в мои покои. Марта сворачивает в узкий проход, который я раньше не замечала. И моё сердце заходится быстрее от тревоги.

Где Марфа? Почему я осталась наедине с этой женщиной?

Пытаясь отступить, но натыкаюсь на молодую служанку, незнакомую мне. Девушка молча преграждает путь назад. Поздно. Или закричать?

Сжав дрожащие пальцы в кулаки, я шагаю в проём.

За невзрачной дверью оказывается небольшое уютное помещение, похожее на светёлку в деревенской избе, чем на комнату в роскошном особняке. Здесь пахнет лекарственными травами, воском и печёным хлебом, запах простой и успокаивающий. На столе поблёскивает начищенным боком медный самовар, а на стенах висят иконы в деревянных рамах, лики святых кажутся особенно строгими в мягком свете лампады.